Если он захочет уничтожить меня, то…
– Выходи, не стесняйся, – ухмыляется мужчина.
– Он что, в доме? – спрашиваю перепуганно.
– Зайди и увидишь.
Легко ему говорить, Салливана не убьют, в отличие от меня! А мне страшно даже на порог шагнуть. Но, если я буду тут сидеть, то ничего не узнаю. Нужно собрать волю в кулак. На тумбе около двери стоит ваза. Можно ее взять и использовать как средство защиты. А что? Хорошая идея!
Выхожу из машины, иду по каменной дорожке, медленно открываю дверь. Никого не застаю в зоне видимости, в прихожей темно, только льющийся свет из гостиной немного освещает пространство. Беру ту самую вазу в руку. Тонкая, удобно помещается в ладони. Крепко сжимаю ее и на цыпочках шагаю в гостиную. Туда, откуда доносятся голоса, заставляющие замереть на месте.
– Мама, к нам папа приехал! – радостно кричит Аманда, как только я появляюсь в зоне видимости.
Малышка поднимается с пола и бежит ко мне, довольно хихикая. Обнимает привычно за ноги. Сильно-сильно. И так же сильно я напрягаюсь изнутри, завидев рядом с моей девочкой Себастьяна.
На полу около камина разложено множество кукол. Новых. Потому что раньше я их не видела у моей принцессы. Да и этого мужчину, непривычно сидящего возле игрушек, тоже таким не видела. Какого черта здесь происходит?
– Смотри, что папа из командировки привез! – Дочка крутится вокруг своей оси в нежно-розовом платье, а затем показывает пальцем на новые куклы, на наряды для них, на новый кукольный домик. Он раза в два больше, чем тот, который я покупала.
Сердце бешено бьется в груди, страх подступает к горлу, правой рукой сильнее сжимаю вазу, но не замахиваюсь, хотя желание заехать этому придурку по его наглой физиономии достигает высокой отметки.
– Привет, Элли. – Себастьян встает с ковра и подходит ко мне. Хотела отойти назад, но вспоминаю, что Аманда стискивает мои ноги. – Зачем ты взяла это?
Он молча отнимает у меня вазу, а я не сопротивляюсь, разжимаю ладонь, когда он аккуратно касается меня. Не жестко, как в ресторане или возле клуба, а нежно, ласково, как любимой женщины. Да еще и улыбается обворожительно. Мило так, будто пытается расположить к себе. Мимолетно ощущаю знакомый запах мяты, смешанный с древесными нотками, но игнорирую его. Всегда знала, что Себастьян прекрасный актер.
– Милая, ты пока поиграй, а мы с папой поговорим. – Я сажусь возле своей принцессы на коленки и смотрю внимательно в сверкающие счастьем карие глаза, в которых на мгновение поселяется грусть.
– А со мной поиграть?
– Мы скоро присоединимся.
Целую ее в лобик. Она немного недоверчиво смотрит на меня, потом глядит на Себастьяна. И только после его кивка довольно бежит к новым куклам.
Выхожу на кухню первая, мужчина следует за мной. Я вот-вот сорвусь. Нервы на пределе, еще немного – и струны в душе лопнут, вызвав истерику. Знаю одно – ничем хорошим его приход не кончится.
– Что ты здесь делаешь? – шиплю на мужчину, глядя в его темные глаза.
– Приехал навестить дочь, раз ты оставила ее с кем попало.
– Аманда должна быть вместе с моей подругой! Почему она здесь?
– Ты о той блондинке, которая хотела увезти ее черт знает куда без моего разрешения? – строго спрашивает Себастьян, окидывая меня презрительным взглядом. Темным. Не будь я так зла на этого мужчину, то вздрогнула бы. Но не сейчас.
Пока мы играем в переглядки, он достает какую-то бумажку из внутреннего кармана пиджака и протягивает ее мне.
– Что это?
– Документ, подтверждающий родительские права, – спокойно поясняет он. – Без моего разрешения Аманда не имеет права покинуть страну.
– Ты не мог так поступить! У нее даже в свидетельство о рождении внесено только мое имя!
– Я же ее отец, мы похожи как две капли воды. Тут и ДНК-теста не надо – работники быстро исправили документы дочери.
– Зачем?
– Она должна знать папу.
В этот момент мельком замечаю легкую теплоту в черном взгляде Себастьяна, но это мгновение длится недолго. Больше не желаю ее замечать, когда ко мне приходит понимание его поступка.
– Серьезно? Хочешь, чтобы она запомнила, как ты убил ее бабушку и дедушку, а дядю на наркоту подсадил?
Стараюсь не повышать сильно голос, чтобы Аманда не услышала, но он звучит грозно-истерически.
– Твою ж мать! Откуда ты вообще взяла эти обвинения?
Теперь и голос Себастьяна приближается к такой же громкости, что и мой, не говоря уже об интонациях и тембре. Он шагает, сокращая между нами расстояние, я отступаю. Мне есть куда уйти, если посмеет нарушить личное пространство. Но он больше не двигается.
– Это факты! Ты дал моему брату пакетик с наркотой, когда погибли родители, сказал, что это его успокоит!
– Я дал ему марихуану, – отвечает он невозмутимо. – Если ты не забыла, она легализована в нашей стране. Я предложил маленькую дозу, бумажку с рецептом даже впихнул и номер психотерапевта, куда можно обратиться за помощью, если станет хуже. Это не смертельно.
– Считаешь, что травка избавила бы его от боли? Чем ты думал?
– Твой брат не был маленьким мальчиком, он знал, на что шел. Тяжелые наркотики – лично его шаг, я его к этому не подталкивал.
Что? Не маленький мальчик? Когда родители погибли в аварии в сочельник, нам было по семнадцать. Сломленные от неожиданных перемен, убитые горем, а травка – последнее, что нам требовалось. Вот и итог: Адам стал наркоманом, потом у него обнаружили рак головного мозга, а я превратилась в рабыню этого мужчины – за большую сумму, чтобы оплатить операцию брата.
– Ага, ты еще скажи, что контракт с ним не подписывал, когда обещал оплатить долги за бесконтрольное пользование мной!
«Он убьет меня, если узнает, что я сказал! Просто расстанься с ним и никогда не выходи на контакт! Пока не поздно, слышишь? Он заставил подписать договор, где я продаю тебя за оплату своих долгов! Он опасен! Беги от него!» – вспоминаются слова брата, сказанные перед самой смертью.
– Ты даже об этом знаешь? Какой
