поведение объяснить не могу.
— Тише, — разворачивает меня к себе Макар, успокаивая. — Все будет хорошо. Я с тобой и в обиду не дам. Но лучше бы тебе побыть снаружи, — он усмехается, глядя на мою дубину.
От него исходят тепло и забота. Он добрый, я уверена, что и отец он очень хороший, ведь мог же уехать, а вместо этого идет со мной, в самое «пекло», пытается помочь.
— Ты безусловно очень сильная женщина, Татьяна, и я уверен, что у тебя получится наказать преступника, но кому-то придется вызвать полицию, если вдруг меня убьют.
Мы как-то несерьезно относимся к проблеме и уж слишком долго разговариваем.
— Это не смешно, Макар, — толкаю я его в грудь, а он перехватывает поднятую мной палку, сгребает меня в охапку, прижимает к себе и быстро целует в губы.
От подобного порыва у любой женщины захватит дух. И мне, конечно же, приятно, краснею, чувствуя себя защищённой. Макар заходит первым, идет вдоль темного коридора, я остаюсь у входа. С улицы было видно, что свет горит в подсобке, но сейчас я замечаю, что дверь в Иркин кабинет закрыта неплотно. Пол расчерчивает тонкая желтая полоска. Я тут же сообщаю об этом напарнику, он прикладывает палец к губам, просит быть потише.
Из Иркиного кабинета доносится какой-то странный то ли вскрик, то ли всхлип, похоже на голос моей подруги. Я вдруг пугаюсь, представляя, что Ирину связал преступник и теперь пытает, загоняя иглы под ногти. И Макар, видимо, подумав так же, действует решительно — делает несколько шагов и распахивает дверь.
За технику штурма зданий с захваченными заложниками Макару смело можно поставить жирную двойку. Потому что, если внутри есть кто-то вооруженный, то Макар без пяти секунд труп. Но мой кавалер не пугается и замертво не падает, он застывает на пороге, широко раскрыв удивленные глаза. Я бегу за ним, активно стуча каблуками, потому как звуки становятся очень даже понятными, конкретными и узнаваемыми. Из поскуливаний человека в беде, нарисованных моей фантазией, они преобразуются в жадные стоны. Сюда же добавляются пошлые, влажные шлепки. И, подвинув Макара в проеме двери, я в шоке прижимаю ладонь ко рту. Мы так и стоим бок о бок. А они нас даже не замечают…
Уволенная мной Ирка практически лежит на своём рабочем месте, вжавшись грудью в столешницу и уткнувшись лицом в стопку бумаг. Полы ее клетчатого бежевого пиджака расстёгнуты, полупрозрачный лифчик немыслимого красного цвета наполовину сдёрнут, его объёмное содержимое с распухшими розовыми сосками то и дело вываливается, покачиваясь. Бежевая в клеточку юбка задрана, тоненькие трусы, в тон бюстгальтеру, сползли к щиколоткам. «Шикарный вид» завершают красные чулки. Я видела тонкий красный капрон на ее ногах с утра, он хорошо подходит к окантовке костюма и лаковым туфлям-лодочкам, но я никак не могла подумать, что на Ирке именно чулки. Простая стильная резинка сексуально обхватывает белоснежные бедра. Папки, бумаги и скоросшиватели на столе накренились, как пизанская башня, грозя свалиться в любую секунду. А позади нее пристроился…
— Ну как, ты осознала свою ошибку? Теперь ты поняла, Ирина, что я мужчина, с которым ни в коем случае нельзя так разговаривать?! — шипит Игнат, ритмично вколачиваясь в Иркино размякшее и очень податливое тело.
Из одежды на нашем юристе только жилетка.
Открытие дня: «У Игната довольно худые ноги и бедра, но у него такой большой…». И обращается он с ним, надо заметить, крайне умело. Вот уж не ожидала. Ирка явно кайфует.
Первым в себя приходит Макар, он закрывает дверь, заставляя нас выйти в коридор.
— Блииин, — смеётся он, тормоша волосы на затылке.
— Ох-хо-хо! Они нас даже не заметили! — не могу прийти в себя и тоже смеюсь.
— Эти двое — нечто! — Макар просто умирает со смеху. — Они созданы друг для друга.
Я его активно поддерживаю, хватаясь за живот. Отличное завершение трудного дня. Мне так весело! Мы вываливаемся на улицу. Макар берет меня за руку. Хохочем, как буйно помешанные.
— Мне так стыдно за их непрофессионализм! — вытираю я намокшие уголки глаз.
Заболоцкий обнимает меня, в истерике утыкаюсь ему в грудь.
— Мне кажется, они не поверили, что ты их уволила! — трясется он, сейчас у него непривычно звонкий голос.
— Это точно! — вторю я ему.
На несколько минут я забываю обо всем на свете. Мы долго смеемся, хотя, конечно, в чужом сексе ничего смешного нет. Но мы ведь решили, что там воры и преступники. Вооружились и на полном серьезе шли отбивать мою собственность. Теперь мне интересно — во что это выльется? Ирка и Игнат, серьёзно?! Блин! С ума сойти! Они же ругаются чаще, чем мои родители. Немыслимо! И пока я пытаюсь успокоиться и попутно размышляю о том, как мне теперь вести себя с ними, Макар чуть обнимает меня, наклоняется и снова целует в губы.
Наверное, он желает попасть ко мне в гости. Мне нравится с ним целоваться. У него теплые губы, сильные руки. Он гладит меня по спине, замыкая руки в замок. Мне хорошо. Он целует меня осторожно, словно давая привыкнуть, и долго, так долго, и сам Макар так близко…
Таня
Мы стоим на пороге моего дома. Макар такой горячий и большой, вдыхаю его мужской запах, наслаждаясь им. Приятные ощущения. Рядом со мной замечательный мужчина с пленительной улыбкой. Чувствую себя защищённой и слегка захмелевшей. От Макара веет надежностью. Я всего в двух шагах от того, чтобы пригласить его внутрь, но он достоин большего, чем барышня с манной кашей в голове. Со мной что-то не так, я не могу расслабиться. Я как будто заведенная.
Уговариваю себя по новой. Нам легко и весело вместе. Это ведь дорогого стоит. Давно я так много не смеялась. После бывшего у меня были мужчины, и я наивно пыталась строить свою личную жизнь. Даже недолго жила с одним, ну с тем, что изменил мне с парикмахершей. А вот Макар мне действительно нравится. Если б я встретила его до того, как сходила в бордель с Ириной, все могло бы сложиться иначе. Эх, Ирка! Вспоминаю о ней и снова смешно.
А сейчас я целуюсь с Макаром и придумываю себе оправдание, почему не могу впустить его внутрь. Тянуло же, искрило между нами. Взрослые люди и могли бы просто развлечься. Но я в полном раздрае.
— Ты как будто не здесь, — берет мое лицо в ладони Макар, нежно проводит пальцем по щеке, а я отвожу глаза.
— Устала, —
