своей просьбы.
— Поверь мне, я — последний человек, кто захотел бы навещать твоего братца, извини. — отрезала. — В конце концов, представь себе, припрусь я такая к нему, а он просто с очередной леди развлекается. Ничего так ситуация, да? — недовольно поинтересовалась. — Сонь, подожди до завтра, а там видно будет. — посоветовала.
— Лик, пожалуйста. — продолжает настаивать подруга. — Мне кажется, он заболел. Понимаешь, я всегда чувствую, когда ему плохо. У нас что-то типа ментальной связи. — поведала мне, по всей видимости, сильно перетрудившаяся госпожа Елагина.
— Сонь, — прерываю её тираду, — ты хорошо себя чувствуешь? По-моему, это ты заболела! Какая, к черту, ментальная связь?! — возмутилась я. — Ты ещё скажи, что вас невидимой пуповиной перемотало! — прошипела, начиная поглядывать на часы.
— Лика! — раздалось обиженное на том конце провода.
— Сонь, я на работе и никуда не поеду. — отчеканила. — Извини, но, как ты успела заметить ранее, мы с твоим братом не очень хорошо ладим, поэтому это исключено! — процедила сквозь сжатые зубы.
— Лика, я знаю, что у тебя через час заканчивается смена. — лепечет Соня. — Ключи возьмёшь в соседней квартире. Там живет Екатерина Михайловна, она следит за цветами, когда брат куда-то уезжает.
— Пусть эта соседка и зайдёт к нему! — насупилась.
— Лёша будет не очень рад её вот так просто увидеть, если что. — подала голос подруга.
— Ну да, — меня аж смех разобрал, — а меня он примет с распростертыми объятиями!
— В конце концов, ты же врач! — прикрикивает Соня.
— Для страдающих расстройством памяти напомню, что врач — это ты, дорогая моя, а я ветеринар. Я лечу животных, Сонь, а твой брат мало похож даже на примата. — язвлю в ответ.
— Я надеюсь на тебя. — буквально по слогам произносит подруга, в очередной раз вздыхая. Я чувствую откровенную манипуляцию!
— Я убью тебя, Елагина. — стону, капитулируя.
— Спасибо! — мгновенно сменяет настроение Соня. — Я буду должна. — чувствую, она аж просияла! — Адрес скину сообщением, — между тем продолжает девушка, — соседке скажешь, что ты Лика, и она отдаст ключи. Я её сейчас предупрежу. — звонко защебетала.
— Во век не расплатишься. — потираю лоб, все ещё недоумевая, как сумела подписаться на собственную смертную казнь.
Время до конца рабочего дня бежит с утроенной скоростью. Вот так всегда: пялишься на минутную стрелку в ожидании свободы — каждая секунда ощущается десятью, не меньше; хочешь остаться в кабинете навечно — заставляют ехать к одному весьма неприятному типу.
Автобус, метро, несколько минут пешком во дворы — и вот я внутри неплохой московской многоэтажки с абсолютно нелюбопытной консьержкой-божьим одуванчиком. Выхожу из лифта и оглядываю номера квартир. Так, мне налево.
Дверь мне открывает та самая Екатерина Михайловна, о которой мне вещала Сонька парой часов ранее. Седовласая кудрявая приземистая женщина с удивительно ясным взглядом и тонкими слегка поджатыми губами.
— Добрый вечер, Екатерина Михайловна. — открыто улыбнулась старушке. — Я Лика.
— Здравствуй. — кивнула женщина, окидывая меня нескромным оценивающим взглядом с ног до головы и обратно. Надеюсь, я не похожа на одну из тех, кого водит Елагин к себе в дом. — За ключами? — лаконично поинтересовалась.
— Да. — подтверждаю, решив больше не распинаться перед той, кого я вижу единственный раз в жизни.
— Держи. — протягивает мне связку. — Что-нибудь еще? — спрашивает, вероятно не чая закончить общение.
— Нет, благодарю. — криво усмехаюсь. — Всего хорошего. — раскланиваюсь.
— И тебе. — закрывает дверь женщина, что мгновенно отзывается в моем теле вздохом облегчения. Наверное, она очень надежная, раз Леша оставил ей ключи. Однако теперь я его прекрасно понимаю, потому что увидеть это недовольное лицо в своей квартире — не самое приятное.
На всякий случай несколько раз звоню в звонок, чтобы убедиться, что Елагин хотя бы дома. Никто не отвечает, и мне очень соблазнительно просто развернуться и уехать домой, но я вовремя останавливаю себя, вспомнив, что обещала Соне.
Глубоко вздохнув, чтобы унять бешеный ритм сердца, я вставляю ключ в замочную скважину. Чувствую себя воровкой, которую вот-вот накроют. Тогда мне придется сбежать от следствия и задушить Елагину…и ее братца заодно, чтобы неповадно было.
В квартире все также тихо. Захожу в прихожую и озираюсь по сторонам. У этого мерзавца очень уютно, стоит признаться. Декоративный кирпич по одной стене, светло серая штукатурка по другой, дерево на полу. Несмело ступаю дальше, в глубь квартиры, стараясь даже не дышать.
— Есть кто-нибудь дома? — блею севшим голосом, по стеночке проходя в открытое пространство, гостиную, по всей видимости. Молчание было мне ответом.
Даже не знаю, на счастье ли, но на диване я нахожу спящего Лешу. Опасаясь его реакции, остаюсь поодаль:
— Леш, ты спишь? — громко шепчу, выглядывая из-за дверного проема. Молчит. Может смотаться по-тихому, пока не заметил. Хотя нет, придется разбудить, чтобы он сам успокоил Соньку. Подхожу к мужчине ближе и трогаю за руку.
Господи, да на нем яичницу можно жарить! Леша морщится, но не в силах даже перевернуться на другой бок. Касаюсь ладонью своего лба, чтобы запомнить температуру, а потом прикладываю ее к лицу Елагина. Понятно, надо искать градусник и жаропонижающие. Решаю не тратить драгоценное время и сразу звоню Соне:
— Привет, это я. — начинаю без предисловий. — Твоя пуповина не ошиблась, он знатно температурит. Поэтому сейчас ты мне расскажешь, где у него документы и градусник. Буду вызывать врача.
Соня еле слышно выругалась, а потом продолжила уже для меня:
— В спальне, в нижнем ящике прикроватной тумбы лежит зеленая папка. Там документы. Градусник вместе с лекарствами должен лежать в гостиной, в одной из коробок. Держи меня в курсе, ладно? — просит.
— Конечно. — вздыхаю, уже не сомневаясь, что вечер будет весьма интересным.
— Спасибо. — поблагодарила Соня и отключилась.
Так-с, сначала документы. Зеленая папка нашлась быстро. Вытащив оттуда медицинский полис, вернула все на законное место. Ненавижу ковыряться в чужих вещах! Что там по плану? Точно, лекарства.
Здесь уже сложнее: приходится заглянуть не в одну коробку, прежде чем удача наконец улыбается мне. Вооружившись всем необходимым, возвращаюсь к страдальцу. Хладнокровно откидываю одеяло в сторону, еле снимаю с мужчины футболку, а дальше подвисаю.
Жизнь — очень непредсказуемая штука, а оттого и интересная. Когда-то мою шебутную голову заинтересовали его татуировки, скрытые под одеждой. Теперь мне предоставилась удивительная возможность лицезреть их все. Разумеется, если только Елагин не набил себе бабочку на заднице. Крылья на груди, витиеватые абстрактные узоры на предплечье и та самая сова на шее, что бросилась мне в глаза еще на приеме.
Не удерживаюсь и провожу пальцами по таким притягательным рисункам. К счастью, разум возвращается, и я поднимаю тяжелую мужскую руку, чтобы измерить температуру. Значение на дисплее показывает неутешительные цифры: «39,5».
