последний злобный взгляд на Максима, уступил нам дорогу.
— Что это было? — спросила я, как только мы уселись в машину.
— Это очередное подтверждение, как легко я нахожу неприятности. Повздорили мы недавно с Турком, и я ему лицо разукрасил. А краска не понравилась.
— Нескучно живешь, Максим, — покачала я головой, не зная, как комментировать совершенно далекие от меня области жизни Суворова, и удивляясь, что мне есть до них дело. Более того, я переживала, что этот крутой по виду человек навредит Максиму. — Выглядит этот Борис опасно, как браток из девяностых. Он тебе ничего не сделает?
— А ты что, переживаешь за меня, милая? — повернулся ко мне Максим, удивленно оглядывая мое обеспокоенное лицо.
— Думаю, ты способен разобраться с ним и с подобными ему, — отшила я его подкат и отвернулась к окну. — Когда мы уже отправимся?
Дорога была знакомой, по ней мы уже ехали однажды, когда спешили спасать мать Максима, попытавшуюся причинить себе вред. Сейчас на даче не было и следа ее пребывания, а там властвовала моя мама. Наверняка ей неприятно находиться в доме, где жила другая женщина. С другой стороны, если ты уводишь у кого-то мужа, будь готова терпеть подобные неприятные ощущения.
Спустя пару поворотов мы прибыли на место, и я с облегчением выскочила наружу, хотя и внутри салона спасительная тишина успокоила и расслабила. Максим отчего-то впал в безмолвие, скорее всего, размышлял о проблемах с Турком.
Или думал о своей Илоне, скучал по ней, быть может. Так она должна скоро приехать, если мой план по ее отлучению от Недели моды воплотится в жизнь. Некрасиво поступаю, не имею права лишать человека работы. Но это же ради ребенка, правда?
Или ради себя, чтобы обеспечить защиту от общения с Максимом?..
Отбросив эти мысли, я взяла свою сумку и отправилась к воротам, не дожидаясь возящегося в салоне Суворова. Не терпелось принять душ и устроиться в комнате, которую мне отведут. В глаза бросилось несколько припаркованных машин. Все кроме одной были мне незнакомы, а значит, прибыла какая-то часть многочисленных гостей.
Распахнув ворота, я вошла внутрь и застыла в оцепенении. Слева от меня, возле хозяйственных построек, голый по пояс, стоял Александр, тот самый друг Николая Дмитриевича, устроивший жестокую расправу над Максимом.
Он, по всей видимости, колол дрова до нашего приезда. И теперь, стоя посреди двора с топором наперевес, выглядел довольно-таки зловеще. На крыльцо выскочила мама с полотенцем в руках, а отчим выглянул в окно, посмотреть, кто приехал.
— Что здесь делает этот щенок?! — заскрипел своим ужасным голосом Александр, разрушая долгую немую сцену, и перекинул топор из руки в руку.
Глава 14
Тая
Моей первой реакцией было броситься на защиту Суворова. Непонятный инстинкт требовал помешать жуткому Александру причинить ему вред. Я уже прокручивала в голове нелепые картины, как кидаюсь грудью на амбразуру, закрывая своим тщедушным тельцем высокую фигуру Максима.
Как пораженный моими действиями противник ретируется — ведь не станет же он обижать женщину, а Суворов остается мне должным за спасение жизни.
В действительно всё произошло совершенно иначе. Воображаемый сценарий не воплотился в жизнь. Топор никуда не полетел, да и я не успела сообразить и даже машинально дернуться, а Александр уже оказался возле нас, оглядывая с ног до головы и принимая нечитаемое выражение лица вместо озлобленной маски.
А потом и вовсе выдал скупую улыбку, которая растянула его жесткое лицо так, что показалось, что кто-то потянул за края куска резины, покрывающей его череп. Настолько неестественно смотрелось, как Александр выражает радушие.
— Щенок приехал домой, дядь Саш, — добродушно ответил на грубое приветствие Максим, ничуть не смущаясь грозного оружия в руках собеседника.
— Ну что ж, это поступок, — проскрипел он своим хриплым голосом, и я почувствовала цепкую оторопь на коже, — поступок настоящего мужчины. Молодец, что приехал у отца прощения просить.
Похлопав по-прежнему молчащего Максима по плечу, Александр слегка подтолкнул его в спину, и мужчины пошли к дому, оставляя меня недоуменно смотреть им вслед. Судя по напряженному виду Максима, он нервничал, но в ярости не пребывал, старшего мужчину порвать от ярости не хотел, шел себе спокойно в сторону крыльца.
Получается, он не знал о роли Александра в пожаре. Иначе не стал бы называть дядей Сашей и общаться по-дружески. Как же всё запутано! Разозлившись, я пулей пронеслась мимо них на крыльце и поднялась в указанную комнату, пообещав маме спуститься через несколько минут.
Сбросив с плеча сумку, кинулась в ванную, где умылась холодной водой и вгляделась в отражение. Глаза, горящие лихорадочным блеском, искусанные губы, растрепанные волосы… Просто красотка, ничего не скажешь.
«Максим наверняка привык к идеально выглядящей Илоне», — пронеслось в голове, но я тут же отругала себя за желание сравнивать себя с ней и за то, что вообще хочу его впечатлить, даже невольно.
«Делайте всё только для себя, а не для кого-то другого», — вспомнила я слова своего психолога и подумала, что в суете последних дней не находила ни минуты свободного времени, чтобы провести сеанс.
Но разве даже самый лучший специалист может дать адекватный совет, как вести себя в нашей запутанной ситуации? Придется самой держать удар, без подсказок.
Переодевшись в спортивный костюм, спустилась вниз и нашла в кухне беспокойную маму, мельтешащую среди вкусно пахнущих блюд всех мастей, а позже к нам присоединился и Николай Дмитриевич, пребывающий в отличном настроении.
— Что такая недовольная, Людок? — нахмурился он, наблюдая, как мама нервно ходит по кухне и переставляет туда-сюда заранее приготовленные салатницы и кастрюли, она же в ответ зыркнула недобрым взглядом, будто он ей снова предложил вызвать повара в подмогу.
— Людок всю ночь готовила, чтобы ораву прокормить, которая приедет, — заворчала она, — а теперь надо думать, где уложить блудного сына. Все комнаты заняты, постельного белья на полк солдат я как-то не подумала купить…
— Блудный сын может поспать в гостиной, на диванчике, — Максим неожиданно оказался в кухне, прямо за моей спиной, словно специально подкравшись незаметно.
Вздрогнув, я отодвинулась в сторону и дала ему
