живут не больше суток. Красивая и почти прозрачная. К ней страшно прикоснуться, страшно навредить, хочется уберечь от огня, но она сама упорно летит на него. Пытается строить из себя здоровую.
Я кивнула, полностью согласная с ним. Мира такая.
— В любом случае я потакаю ей в этом. Ей все потакают. Но порой хочется дать затрещину, наорать и напомнить, что она бабочка, а не камень.
Это настолько было похоже на то, что я чувствую к собственной дочери, что слезы выступили на глазах, а в груди образовался густой сгусток невыносимых эмоций. Я ощутила себя бабочкой, которую препарируют. Он словно влез ко мне в голову и просканировал ее. Боже, кто ты такой, мальчик?
— Анализы пришли, — прошептала я быстро, чтобы увидеть хоть тень эмоций на его лице. Хоть что — то, чтобы понять, что он не чертов робот.
На миг его глаза стали шире, но тут же вернулись в исходное положение.
— Завтра мне нужно удивиться, когда Борис Александрович назовет меня сыном? Или он дал вам разрешение сказать мне.
— Мы не… — Да как он смеет настолько опускать мое положение в доме? — Мне не нужно его разрешение.
Боже, да почему я оправдываюсь, словно этот мальчик имеет хоть какую-то власть. Он просто ребенок. Такой же, как любой другой. Разве что на порядок умнее.
— Я и не сомневался.
Он встал с кресла, и я подумала, что уже через несколько лет он догонит меня в росте. Но даже сейчас это ему не требовалось. Он смотрел снизу, но я, как и с Борисом, чувствовала себя тараканом.
Ярослав ушел в свою постель, отвернулся, и я пошла на выход, но напоследок решила все-таки обозначить свое принятие всей ситуации. Пусть не думает, что я ему враг. Я не враг, пока он не причинил вреда моей дочери. А страхи… Я взрослая, справлюсь с этим.
— Добро пожаловать в семью, Ярослав.
— Спасибо, Нина Леонидовна, — ответил он спустя секунду, глухо, словно его рот чем-то закрыли, и я только на выходе заметила, что его одеяло словно потряхивало Никогда бы не поверила, что этот мальчик способен на слезы. Такие дети не умеют плакать.
Наутро мы стали спешно собираться в дорогу. И вряд ли кто-то обратил внимание на сверкавший золотом рассвет. Мы только раздраженно щурились, когда бежали в запущенный и разгонявший потоки ветра вертолет. Лишь поднявшись над горами и двигаясь против ветра, я смога опустить взгляд от ласковой улыбки Миры, от опухшего лица мальчишки и посмотреть вниз. Туда, где лежала не тронутая человеком природа. Туда, где только смелым и бесстрашным доступна дорогая. Тем, кто не испытывает страха перед будущим, а просто идет вперед, преодолевая самые опасные трассы и дороги.
А я? Никогда не могла перешагнуть через себя и сделать что-то стоящее. Всегда плыла по течению. Только однажды, поняв, что могу потерять ребенка, встала на дыбы. Построила собственную дамбу, закрывшись от всех течений и опасностей, которые могут поджидать на реке.
Может быть, стоит отпустить все это, разрушить стену из собственных страхов и просто отдаться на милость того, кому столько лет доверяла?
Поэтому, когда Ярослав повернул ко мне лицо, я улыбнулась. Искренне. Открыто. И снова прошептала лишь губами: «Добро пожаловать».
Мальчик кивнул и тоже посмотрел вниз, и я не могла прочитать того, что происходит на его лице, но рука, принявшая пальцы Миры, сказала мне о многом. Пусть будет так. У Миры будет брат. А у меня будет еще один сын.
Проводы Бориса были похожие на средневековые. Мы выстроились в ряд, он с каждым говорил. Поцеловал Миру, крепко обнял. Что-то шепнул Ярославу. И, конечно, подошел ко мне.
— Ты помнишь, что с территории дома без охраны не выходить? — спросил он, и я скорчила рожицу.
— Очень романтично.
Борис зыркнул своими серыми с блеском металла глазами, пока Элеонора душевно прощалась с Ярославом. Она была уверена, что вернется, ведь Борис наверняка сказал про результаты. Но для нее уже куплена квартира и готовятся документы. А я должна считать себя дрянью, что улыбается в лицо и говорит: «До встречи». Но мне плевать на нее. Пусть убирается и больше не тревожит мой сон ревностью к мужу.
— Ну что, — посмотрела она на меня снисходительно, особенно это сказывается из-за каблуков, которые она так любит носить. — Присмотришь за моим сынишкой?
— Конечно, — ответила с улыбкой. Не рвать же волосы, хотя очень хочется. — А ты за моим мужем.
— О, не беспокойся. Он в надежных руках.
Не сомневаюсь, тварь. Но этого я не сказала, лишь улыбнулась как можно шире, чтобы за маской доброжелательности она не увидела моего истинного отношения. Но кого я пыталась обмануть. Все она понимает. Все видит. Вопрос в том, на что именно рассчитывает.
Вертолет вскоре поднялся в воздух, после чего все затихло. Сотрудники разошлись по своим делам. Маша пошла готовить обед, а мы с детьми отправились в комнату. Пока они планировали свой день я сходила к врачам. Операция через три недели, я хотела убедиться, что все подготовлено и пройдет без сучка и задоринки. Хотя за это время я еще не раз навещу комнату, где организована стерильная палата для медицинских процедур Миры.
— Нина Леонидовна, — на ломаном русском поздоровался со мной Леон Синклер. — Хотела узнать, как состояние Миры на сегодняшний день и как проходит подготовка.
Надо отдать ему должное, он не закатил глаза, а принял во внимание мою мнительность. Ну потому что спрашиваю я это все не реже чем раз в три-четыре дня.
— Сейчас опасности никакой нет. Я бы сказал, что Мира чувствует себя довольно бодро, на процедурах, как вы заметили, сносит все достойно. И если она будет продолжать принимать лекарства, состояние не должно ухудшиться. Но это, конечно, не избавляет нас от необходимости операции..
— Тогда почему она такая…
— Эндорфины, полагаю. Вне зависимости от течения болезни хорошее расположение духа и надежда в лучшее приносят немало пользы.
— Значит, раньше она была не счастлива? — задыхаюсь от ужаса. Я что же, гробила свою дочь? Но я же всегда рядом с ней улыбаюсь, никогда не кричу, никогда не ругаю.
— Вы так не волнуйтесь, детям часто нужен источник хорошего настроения. Новоявленный брат работает в таком случае на сто процентов. Но не теряйте бдительность.
— Из-за Ярослава?
— Из-за Миры. Она может заиграться, и вы должны быть рядом, чтобы немедленно доставить ее к нам…
— Это я хорошо знаю. Спасибо за рекомендации.
Я уходила от Синклера с тяжелым
