— требую я. — У меня как видите, своя жизнь. Любимый человек. Ребенок от него. И у нас скоро свадьба!!! Ведь мы же поженимся, да, Тем?!
С надеждой заглядываю бедному новому знакомому в глаза. Молодой человек выглядит белее чем бумага, губы его серые, цвета пыльного асфальта, на котором он топчется сейчас с ноги на ногу, безбожно отдавливая мне кроссовки.
— Я …. Не… да… я… п-п-просссстоооо, — совсем не просто даются ему слова. Он мотает головой из стороны в сторону как игрушка-собачка в машине во времена моего детства.
И я его прекрасно понимаю, бедолагу. Он просто хотел подцепить красивую девушку в магазине, а получил уже невесту с готовым заделанным ребенком себе на шею. И еще устрашающих размеров, и зверского вида бывшего мужика этой девушки. Прости, Тем, но мне сейчас это просто необходимо. Иначе разъяренный миллиардер мне голову оторвет. А потом отымеет самым грязным способом!
— Жених, значит, Нин? — хрустя кулаками, Сулейман демонстративно отлепляется от двери.
Артем бьется в моей мертвой хватке, как муха в паутине коварного паука.
— Отец ребенка, говоришь, Нин? — Разминает шею, хрустя ей из стороны в сторону. — Давно трахаешь ее, Тем? — обманчиво спокойно обращается Сулейман к парню в крайней степени истерики.
— А-а-а!!! — орет Артем, и, выдернув свою руку из моих объятий, бежит к машине, уронив пакеты с продуктами прямо на землю.
— Что же твой жених такой ссыкун, а, Нин?! — обращает свой обманчиво-спокойный взор на меня Сулейман. — Что же ты от такого понесла, а, Нин?
— Я… это… да, это… — подхватываю свои сумки и, нажав на кнопку домофона, бегу в подъезд.
Сулейман настигает меня в два шага. Берет за подбородок. Сдавливает его, но осторожно. Боли не причиняет. Только страху нагоняет.
И снова мои бедные продукты оказываются на полу, выскальзывая из ослабевших пальцев. Ноги подкашиваются, а к горлу подступает ком. Попалась! Как курочка во щи… попалась, глупая девчонка!
— Этот ребенок мой! — указывает Сулейман на мой округлившийся животик.
— Нет, с чего вы взяли! Мы с вами никогда не были близки! — испуганно прикрываю я свою драгоценность, барахтаясь практически на весу.
— Камера наблюдения! — рычит Сулейман, — она пишет круглосуточно! И мне не составит никакого труда найти запись, где ты воруешь резинку с моим материалом!
Меня всю бросает в жар! Камера! Вот это делов я натворила! Но своего малыша миллиардеру я не отдам! Пусть даже не рассчитывает на это!!!
— Я… я… — заикаюсь я, потому что не знаю, что на это сказать.
— Гловка от хуя!!! — страшно рычит на меня Сулейман. — ДА??? Ты от меня ждешь этого ребенка???
— Зачем вы спрашиваете, если и так знаете?! — каким-то чудом изворачиваюсь из рук Сулеймана и бегу вверх по лестнице.
— А ну стоять!!! — ревет мужчина на весь подъезд, срываясь за мной вдогонку.
Трясущимися руками, на ходу роюсь в сумочке. Ключи! Есть! Тяжело дышу. Позади меня тяжелые мужские шаги и крепкий отборный мат. Меня материт, на чем свет стоит. Ох, как страшно!!! Таким злым я миллиардера еще ни разу не видела!
Но аборт делать поздно уже! Второй скрининг на носу, так что, как бы он на меня не злился сейчас, ничего с моей беременностью поделать не сможет. Только смириться…
На этой оптимистичной ноте пытаюсь вставить ключ в замочную скважину, но руки ходят ходуном, и сделать это мне практически невозможно.
В последний момент ключ входит в паз, а меня пригвождают к двери сильные мужские руки.
— Попалась?! — рычит Сулейман.
Скручивает меня по рукам, и, толкнув в раскрывшуюся дверь, без разговоров ставит меня в коленно-локтевую позицию.
— Ох, что вы собрались делать?! — в ужасе бьюсь я в его сильных руках.
— Большая девочка, могла бы уже и догадаться, что именно я собираюсь с тобой делать!!!
Сулейман запирает дверь изнутри. Я не вижу этого, так как поставлена попой кверху, в угол тесной донельзя прихожей. Слышу, как звякает пряжка его ремня, и ударяется оземь.
— Если будешь сопротивляться, я привяжу тебя этим ремнем! — шипит Сулейман, вжикая молнией на брюках вниз.
Мнет сзади мои ягодицы, задирая юбку наверх, на талию.
— Хоть трусы нормальные надела!!! — хрипит с придыханием.
Несмотря на весь мой страх, внизу живота все сладко замирает в предвкушении главного действия.
— Это мой первый раз, — жалобно напоминаю я.
— Ой ли! — не верит мне миллиардер. — Чего же тогда с женихом своим делала?! Ромашки в поле собирала?!
— Умоляю вас, понежнее… — скулю я.
Во-первых, очень боюсь, что он со злости не рассчитает свою силу и навредит малышу, а во-вторых, это у меня реально первый раз! Не считать же тот позор с пальцами…
— Тебе понравится! — опускается Сулейман на колени перед моей попой.
Осторожно спускает трусики вниз, до самого пола, не забывая при этом ласкать нежную кожу бедер. Пушок в этих интимных местах становится колом, приподнимается, а кожа покрывается мурашками.
Чувствую дыхание Сулеймана на своих булочках. Лаская кожу жарким языком, он подбирается все ближе и ближе к запретной дырочке, и, приласкав ее (от чего меня выгнуло острейшим ударом сладкого тока), он продвигается дальше, к лепесткам. Я расслабляюсь под напором его нежных ласк, и уже не чувствую себя натянутой на тетиву стрелой в руках сурового стрелка. Нет, я все больше и больше доверяю ему сладко терзать свое тело.
Сулейман умело ласкает мои складочки, большие и малые, уделяя особое внимание сокровенной горошине.
Соски мои встали колом под кофточкой, болезненно набухли и изнывают, требуя мужского внимания. Но это внимание сейчас полностью сосредоточено в области глубокого бикини, и я не собираюсь протестовать по этому поводу.
Сулейман убыстряется. Подключает к языку и пальцы, умело распределяя по лепесткам выступившую росу. Я хочу кончить, но коварный миллиардер не дает мне этого сделать, замедляясь ровно в тот момент, когда я готова взмыть к небесам. И это — пытка! Сладкая пытка удовольствием.
— На моем питоне кончишь!!! — рычит Сулейман, прекрасно понимая, как жестко обламывает каждый раз подступающий к моим нервным окончаниям оргазм. — Ну что, готова? — коварно усмехается он.
Выпрямляется, оставив набухшие от возбуждения лепестки изнывать от мощнейшего желания разрядки. Слышу, как он возится с брюками, избавляясь от них
