же все.
Дуры, как же вы меня бесите. Да если бы вы хоть что-то знали о том, что я пережила! Но я даже врагам этого желать не буду. Никому не буду, ведь это слишком сильная боль.
— Если вам нужен Макар, можете становиться в очередь за ним, он свободен. Мне от него больше ничего не нужно. На этом тема закрыта.
— Но…
— Без но. Больше мы Макара не обсуждаем, это понятно? — вспомнила о том, что я — дочь офицера. Могу и построить, когда надо.
— Понятно, — с противными ухмылками кивают мои так называемые коллеги.
— Время уже. Пора в зал, — скрипнув злосчастным стулом, выхожу, оставив их в недоумении. Пусть перемоют мне кости, если хотят. Хуже уже не будет, это точно.
Ян
На следующий день в офисе места себе не нахожу. И самое сложное, что весь день я сижу под пристальным взглядом обиженной Киры. Не уверен, что она спала, когда я вернулся домой поздно ночью. Может, просто делала вид, чтобы мне не пришлось что-то говорить и оправдываться, почему так долго пробыл у бывшей. Я просто лег на свою половину кровати и еще с полчаса залипал в потолок.
А утром мы молча позавтракали, так же молча Кира села в мою машину и начала яростно щелкать музыку по радио. И сейчас, когда я пытаюсь работать, мысли ежеминутно отвлекаются от темы, я только смотрю сквозь строчки таблицы на экране ноута.
Спасением становится, когда звонит шефиня и вызывает к себе. Лучше даже пусть распекут меня за какой-то косяк, чем сидеть и сходить с ума перед Кирой с мыслями о Жене.
Но нет, меня не распекают, о просто втюхивают дополнительный проект. Забрав пару документов, выхожу из кабинета и направляюсь к кофейному автомату. Бессонная ночь дает о себе знать. Кофе, к слову, я делаю и для Киры, иначе мое поведение единоличника будет плохо расценено девушкой. Пока готовится латте и шумит автомат, я набираю Женю. Все-таки надо ее услышать, чтобы убедиться в том, что она в порядке.
— Ян? — удивленный голос в трубке. Как будто кто-то еще может звонить ей с моего номера, двести лет назад вбитого в ее телефон.
— Ты как? Жива? Чувствуешь себя сносно?
— Да, сойдет. Собираюсь вот в театр.
— Женя, ты с ума сошла? Какой театр? Тебе надо дня три отлежаться, выспаться, может, на прием к врачу еще сходить, анализы там сдать. Я точно не знаю. Но о какой работе ты вообще сейчас думаешь?
— Ян, я должна идти. Если я пропущу несколько репетиций подряд, меня точно выпрут.
— Эта тварь не заслуживает, чтобы ты у него работала! — я повышаю голос и мечтаю запустить чем-нибудь тяжелым в стену. Но из тяжелого рядом со мной только кофейный автомат.
— Самойленко… Я все понимаю. Но и ты пойми. Я не хочу, чтобы хоть кто-то догадывался, в каком аду я оказалась. Я туда приду и буду работать дальше, пока сама не найду, куда уйти! Я хочу, чтобы они все заткнулись и слова даже обо мне сказать не могли! — кричит почти, но голос постоянно надрывается.
Вспоминаю, какой бледной она вчера была, и стискиваю кулак на свободной руке так, что костяшки растягивают кожу. Порой мне кажется, что я мог бы убить за нее. Ну, если это слишком громко сказано, то ладно, не убить. Но раз и на всю жизнь научить тех, из-за кого она плачет и чувствует боль.
— Жек. Я тебя прошу. Береги себя, ты у меня… — запинаюсь. — У себя одна.
— Мне сегодня лучше.
И ведь врет же безбожно. Лучше ей? Я вчера ее видел. Успел оценить, насколько ей «лучше».
— Жек, давай я вечером захвачу у тебя ключи и привезу тебя машину?
— Не стоит, Ян. Столько лишних движений. Я сама заберу через пару дней, там парковка для пациентов бесплатная, не разорюсь от нескольких суток простоя.
— Не в этом дело. Я же помочь хочу.
— Спасибо, Ян, ты мне действительно помог вчера. А сегодня новый день. Я должна дальше справляться сама.
Узнаю это упорство. Всегда была такой упрямой, и даже если ей плохо — это не повод создавать исключение из правил.
— Хорошо. Но если будет нужно что-то, сразу звони, я приеду и помогу.
— Ян, у тебя девушка, не забывай.
Не хотелось впутывать сюда Киру, но Женя сама ее упомянула.
— Есть. Но ты мой друг.
Вместо слов слышу только ее взволнованное дыхание. Теряется. Что сказать, все это слишком сложно.
— Хорошо. Пусть так. Спасибо еще раз. Я пойду, ладно?
— Конечно. Я тебе еще позвоню.
Кажется, она хотела сказать «не надо», но я отключился. Что надо, а что нет, каждый для себя решает. Я вот еще прекрасно знаю, что кое-кому морду надо набить, даже если Жека не согласна. Просто сегодня же вечером я этого сделать не могу, Кира не поймет, если я опять ее кину.
Разберемся после. А сейчас у меня кофе готов, и я, спрятав телефон в карман, забираю оба стаканчика.
Подхожу со спины к Кире, наклоняюсь над ней, делаю это довольно интимно, но в рамках приличий, и ставлю латте прямо перед ней.
— Взял тебе кофе, — носом задеваю ее висок, и она все-таки сбрасывает свою маску безразличия, поворачиваясь ко мне.
— Спасибо.
Обхожу стол и сажусь на свое место, а Кира, сделав глоток кофе, продолжает.
— Спасибо, что еще помнишь обо мне.
— Ну Кирюх, не начинай. Я же все объяснил.
— Наш с тобой разговор не для офиса, — пожимает плечами.
— Тогда пойдем поужинаем после работы.
— Я сильно задержусь, — с издевкой чеканит слова.
— Я задержусь вместе с тобой.
— Не стоит, у тебя же много важных дел в разных концах города.
— Кирррра, — я почти рычу, пытаясь ее успокоить. Сама же сказала, наше выяснение отношений — не для ушей коллег, но они сейчас как раз успешно греют уши. Им даже напрягаться не надо.
— Что?
— Мы можем выйти в обед и поговорить спокойно.
— До вечера, Ян. Все до вечера, я работаю.
И она нарочито сильно и громко стучит по клавишам, хотя мне кажется, она даже не смотрит на клавиатуру и набирает полшейшую ерунду.
— Давай все-таки ты сегодня вовремя закончишь и поедем домой?
— Я же сказала, что нет.
Ой, ну вот зачем эти скандалы? Неужели так ревнует? Я же не изменял ей, я не виноват. Я реально человеку помогал. Жене нужна была помощь, она едва на ногах стояла и не соображала, что
