Клэр, без капли иронии, кивнула.
− Понимаю. Иногда я сама себя этим бешу. Быть все время правым − тяжелая ноша? − Она подмигнула мне. − У каждого есть своя ноша, которую он должен нести. У тебя, например, твои гигантские сиськи, у меня − никогда не ошибаться.
Я засмеялась, но, как всегда, в ее словах была доля истины.
ГЛАВА 8
Зейн
Сегодня была моя смена открывать бар, поэтому уже в десять тридцать я был внизу, подготавливая все нужное: открыл кухню и убрал стулья с бара и столиков, нарезал фрукты для украшения коктейлей, расставил алкоголь и пересчитал деньги в кассе. Как только я открыл двери, заведение сразу заполнилось людьми, поскольку был выходной день во время туристического сезона. Для меня это было благословением, так как не было ни минуты времени на размышления… ни глобальные, ни крохотные личные. Я потерял счет времени с момента открытия бара и до появления в три тридцать Брока, уставившегося в свой телефон с глупой ухмылкой на лице.
Он заправил барное полотенце в задний карман джинсов и присоединился ко мне за стойкой. Чтобы проверить, нужно ли что-то добавить перед тем, как он примет у меня смену, Брок проверил холодильники и полки. Хоть он и убрал свой телефон, у него на лице все равно оставалась та глупая ухмылка.
− Да что с тобой такое, солнышко? − спросил я, ставя пару бутылок пива на бар для стола Люциана. Люц, как оказалось, накопил свои сбережения тем, что подрабатывал официантом и работал барменом во время своих путешествий, поэтому был опытным приложением к бару.
− Ничего. Совсем ничего. − Брок подмигнул мне.
Я схватил чек, как только он был напечатан.
− Чушь собачья. Только одно может быть причиной такой ухмылки на лице мужчины, и это первоклассная киска.
Брок ушел и вернулся с двумя ящиками пива на одном плече и с тремя бутылками ликера в руке.
− Ну дааа… настоящий джентльмен никогда не целуется и ничего не рассказывает, − сказал он с коварной ухмылкой.
− Настолько первоклассная?
− Давай просто считать хорошим знаком то, что я сегодня буду присматривать за баром вместо того, чтобы отсыпаться, ведь я поспал всего где-то три часа.
− Баба. Попробуй быть бодрым семьдесят два часа, стоя ногами на вражеской территории и выполняя миссию, а потом еще проплыви шесть миль на полной скорости, чтобы достичь цели, − хмыкнул я.
− А ты попробуй выполнять смертельные воздушные трюки в шести городах за пять дней, пока летаешь от места до места.
Люциан забрал у меня напитки и сказал:
− Как насчет того, чтобы вы двое прекратили мериться, у кого чего-то больше и принялись за работу? − Он взял напитки и пошел прочь от бара, не оглядываясь, чтобы доставить выпивку.
Брок и я взглянули друг на друга и рассмеялись.
− А Люциан учит нас обоих, − сказал Брок.
Я начал укладывать стеклянные пинты, бокалы рокс и стопки в посудомоечную машину.
− Ведь на самом деле, − сказал я, − ты болтаешься с дурацкой улыбкой на лице. Это, должно быть, было чертовски хорошо.
Брок пожал плечами, смешивая космополитен для толпы хихикающих белокурых туристок.
− Зейн, брат, словами не описать. Я будто умер и попал в рай… шесть раз за одну ночь.
Я уставился на своего младшего брата с абсолютно новым уровнем уважения.
− Черт, это здорово, сынок. Я бы сказал: «Вот как это делается!»
Тридцатилетние блондинки, для которых он смешивал напитки, услышали наш разговор и стали громко перешептываться, глядя то на Брока, то на меня.
Брок толкнул меня локтем и наклонился ближе.
− В следующие выходные встретимся с ней снова.
− В самом деле?
− Ага, − он бросил на меня взгляд. − И знаешь что, ты и сам большую часть дня довольно глупо улыбался. Не думай, что я не заметил.
− Не было такого, − проворчал я.
Люциан поставил на стойку четыре стакана, наполнив их льдом и колой.
− Да было. − Он вытащил из кармана сотовый телефон и открыл зернистую, размытую фотографию меня, которую, очевидно, сделал тайком. И, да, на снимке я глупо и во весь рот щеголял улыбкой, точно так, как он и говорил. − Доказательство номер один, − и, выполнив свою разоблачающую миссию, он ушел. Типичный Люц − сбросил бомбу и тихо свалил.
− Этот засранец меня сфоткал? − возмутился я, глядя вслед своему второму младшему брату.
Брок лишь хихикнул.
− Ты что-то говорил об взаимозависимости между глупой улыбочкой и первоклассной киской?
− Да, ну… она гораздо больше, чем просто первоклассная киска, так что прояви немного уважения, мелкий говнюк, − пробурчал я.
− Эй, ты не обязан мне что-либо объяснять. Это были твои слова, не мои.
− Заткнись, − прорычал я, достал из холодильника несколько лаймов и принялся нарезать их… возможно, чересчур усердно.
− Оууу, задели чувства бедного маленького Зейни-вейни? − усмехнулся Брок с другого конца бара. − Сдается мне, парнишка слишком остро реагирует.
Я перестал нарезать, повернулся и посмотрел на Брока злым взглядом.
− Прижми руку к стене, − приказал ему я.
− Что? Зачем? Что ты собираешься сделать?
− Просто сделай это, придурок.
Брок прижал ладонь к стене в конце стойки, широко расставив пальцы и упершись костяшками пальцев в дерево. Я подбросил нож в воздух, поймал его за тыльную сторону лезвия, выдержал драматическую паузу, а затем метнул нож в руку брата. Лезвие перевернулось и вонзилось острием в дерево между его средним и безымянным пальцами, подрагивая рукояткой.
− Помни, что я могу сделать в следующий раз, когда тебе захочется посмеяться надо мной, идиот, − прорычал я.
Брок убрал руку, выдернул нож из стены, уставившись на него так, словно никогда раньше не видел подобного.
− Ты мог повредить мою руку, осел.
Я забрал нож, вымыл его и вернулся к нарезке лаймов, игнорируя редкие аплодисменты, взгляды, свист и шепот, которые получил за свое маленькое представление.
− О, ради бога. Я мог бы сделать это с удвоенного расстояния в темноте топором.
− Чушь собачья.
Я нахмурился, глядя на Брока.
− Что значит «чушь собачья»? Мой отряд и трое других ежегодно проводили соревнования по метанию ножей, и я каждый раз побеждал. Дошло до того, что они разрешили мне соревноваться только с непрофессиональным оружием, например, кухонными ножами, топорами и другим дерьмом вместо настоящих сбалансированных метательных ножей, как у всех остальных.
Брок пожал плечами.
− Ага. Не знал, что ты так умеешь. − Он сгреб ломтики лайма с разделочной доски на поднос.
− Я много могу такого, о чем ты не знаешь.
− Например, слишком легко обижаться? − предположил он, наливая клиенту пинту пива.
− Например, надрать твою тощую симпатичную задницу, если ты не заткнешься к чертовой матери, − прорычал я.
Брок лишь рассмеялся.
− Что и требовалось доказать, − он покачал головой, отдав пиво и взяв за него десять долларов. − Ты еще капризнее и вспыльчивее, чем обычно.
− Господи, ну ты и ботан, кто вообще употребляет такие слова, как «вспыльчивый»?
− Я, а ты Старый хрыч.
− Старый хрыч? − спросил я, уставившись на него.
− Ну, есть такой комикс о…
− Я, мать твою, знаю, кто такой Старый хрыч, член ты вафельный.
− Ага, но ты даже более кипишной, чем Старый хрыч. Что серьезно расходится с идиотской ухмылкой, с которой ты болтался все утро.
Я взглянул на время на экране кассового аппарата: без пяти минут четыре часа.
− Пора мне. Дел немерено.
− Классическая тактика уклонения, брат.
− Вовсе я не уклоняюсь, просто… надо позвонить Маре в четыре. И если скажешь хоть слово, я кастрирую тебя, пока ты спишь.
− Медсестра со свадьбы? Ты… позвонишь ей… по телефону?
− Нет, говнюк, залезу на крышу и буду оттуда кричать.
− Говнюк? − он сделал паузу, вытаскивая дозатор из пустой бутылки «Джеймсона» и запихивая его в новую.
− Именно. Говнюк. − Я вымыл руки, а потом взял чаевые из банки, стоявшей у кассы. − Тупая задница. Засранец. Говногоблин. Продажный членосос. Ходячие лосиные причиндалы. Овцетрахальщик. Слов полно, продолжать?
