мазке я снова увидела пасмурную темень за окном и жутковатого незнакомца.
Как я могла забыться?!
Привстав на носочки, чтобы железная хватка причиняла меньше боли, я запрокинула голову и уставилась в предательски ясное небо.
Слез уже не было.
Страха тоже.
Только злость на себя.
— Ты хочешь сбежать от меня? — наклонившись, еле слышно прошептал Клим.
Он был не в себе. Его длинные пальцы смыкались на моем горле всё сильнее, глаза начали стремительно темнеть.
— Отпусти, — прохрипела я, сминая ослабевшими руками футболку Клима.
Страх, наконец-то, распространился по телу лихорадочными толчками.
Я вдруг осознала, как безумно хочу жить.
Неважно как, неважно с кем, неважно зачем.
Просто жить.
Попытки оттолкнуть окаменевшего Клима от себя были бесполезны. Он молчал, а его руки продолжали сжиматься на моей шее, на которой еще сохранились следы его же страстных поцелуев.
Голова начала кружиться. Чтобы спрятаться от слепящего солнца, я опустила ресницы, чувствуя, как легкие разрывает от жжения и нехватки воздуха.
Всё еще пытаясь удержаться на ногах, я впилась ногтями в жилистые напряженные руки, но сознание стремительно ускользало от меня.
Последнее, что я помню, это черные непроницаемые глаза, утягивающие меня в звездную тьму.
Вам когда-нибудь казалось, что вы умерли? Что ваше тело уже окоченело, а мозг продолжает посылать лихорадочные импульсы? Что сердце уже перестало перекачивать по жилам кровь, но отчего-то еще болит?
Что-то подобное я испытывала прямо сейчас.
Я лежала на нагретом гудроновом покрытии и чувствовала себя сброшенной с высоты разбитой куклой. Мне казалось, что я уже никогда не смогу подняться и навсегда останусь на этой крыше наедине со свихнувшимся мужчиной.
Я не видела Клима, мои глаза были закрыты. Но каждой клеточкой ноющего тела я ощущала его присутствие. От равномерного глубокого дыхания неподалеку волосы на теле вставали дыбом. Кожу, куда падала тень Клима, немилосердно жгло.
Моей единственной защитой от него были прикрытые веки и темная первобытная ненависть, с каждым вздохом опутывающая сердце всё крепче. Я физически не могла видеть этого человека. Меня бы попросту вырвало Климу под ноги, попытайся он дотронуться до моего тела.
Наверное, это звучит дико, но прямо сейчас я испытывала самое горькое разочарование в своей жизни.
После нашей первой ночи, когда Клим вторгся в меня и оставил частичку себя, я перестала воспринимать его, как чужого человека.
Да, я ненавидела этого мужчину, боялась до дрожи в коленях, готова была напасть на него с ножом… Но дело было не в том, в какой цвет были окрашены мои мысли и чувства, а в том, какой силой они обладали. Они были оглушительны. Как цунами, несущее смерть.
К чужому человеку не испытывают таких пронзительных чувств.
И теперь я лежала на крыше, раздавленная, оглушенная собственным дыханием, с уродливыми следами мужских пальцев на шее, и понимала, что Климу удалось застать меня врасплох.
Ему удалось меня разочаровать.
Как же близко я подпустила этого парня к себе…
Беспомощные злые слезы комом встали в горле. Испытывая саднящую боль, я судорожно сглотнула их. Слезы — это последнее, что я хотела показать Климу. Он не узнает, как глубоко пробрался мне под кожу.
Собравшись с силами, я открыла глаза. Солнце заволокли тучи, и я долго смотрела на стремительно темнеющее предгрозовое небо. Сколько я пролежала здесь?
Когда мы стояли с Климом на самом краю крыши, и его губы ласкали мою шею, еще светило яркое солнце. Сколько понадобилось времени, чтобы темные тучи скрыли безмятежно голубое небо? По Климу я знала, что немного.
Глубоко вдохнув наэлектризованный перед грозой воздух, я медленно повернула голову.
Клим был здесь. Я знала это.
Но всё равно была не готова.
Его острый, как наточенное лезвие, взгляд заставил меня трусливо вздрогнуть. Я явственно почувствовала длинный порез вдоль всего тела — там, где прошлись его глаза.
Клим стоял поодаль и рассматривал меня, как редкую зверушку, попавшую в капкан. В подрагивающей руке тлела сигарета. В легком прищуре мелькал интерес охотника — выживет или придется добить?
Я окинула парня пустым взглядом и отвернулась. Это равнодушие далось мне нечеловеческими усилиями.
Приподнявшись, я расправила платье и дрожащими пальцами коснулась своей шеи. Кожа была горячей и шероховатой. Мне трудно было даже сглатывать и безумно хотелось пить.
Затянувшись в последний раз, Клим отбросил сигарету в сторону и медленно приблизился ко мне. Я старалась смотреть куда угодно, только не в его непроницаемые глаза.
— Саша, — тихо позвал Клим, плавно опускаясь возле меня на корточки.
Я уставилась в потемневшее небо. Все мои силы уходили на то, чтобы унять мелкую дрожь, сотрясающую тело.
Клим молчал. Я чувствовала, как он разглядывает меня. Короткое летнее платье не давало даже шанса укрыться от пристального взгляда.
Наконец, резко втянув воздух через нос, Клим наклонился и подхватил меня на руки. Я дернулась, как от удара тока, когда большие ладони коснулись моего тела.
— Тише, — успокаивающе прошептал Клим, слегка поглаживая большим пальцем кожу на моем предплечье.
Я стремительно отвернулась, чтобы не видеть лицо мужчины в этот момент. Он решил снова проявить заботу о своей зверушке?
Клим осторожно опустил меня на мягкий пуф, расположенный у противоположного ограждения, и устроился на полу у моих ног. Я перевела заторможенный взгляд на столик, стоявший рядом.
Нервный смешок сорвался с моих губ. Клим подготовился к встрече основательно. Стол был накрыт по всем правилам романтического свидания. Здесь было и шампанское с высокими изящными бокалами, и огромная чаша сочной черешни, и даже плитка горького шоколада. Как-то за завтраком я сказала Климу, что люблю темный шоколад…
Откинув голову, я отчаянным движением зарылась пальцами в волосы. Как же мне хотелось прямо сейчас вскочить с места и перевернуть, к чертовой матери, этот стол!
Всё это было похоже на какие-то изощренную игру, когда твой мозг окончательно дезориентируется в пространстве, и ты уже не понимаешь, где небо, а где земля, где правда, а где ложь.
Клим сидел на полу, привалившись плечом к пуфу, и медленно поглаживал шершавой ладонью мои ноги — от щиколотки до подола короткого платья. Всякий раз, когда мужская рука пробиралась под тонкую ткань чуть дальше, пальцы на моих ногах судорожно поджимались, а в груди леденело.
Я боялась, что Клим захочет секса прямо сейчас. Если он попытается взять меня силой, я ничего не смогу сделать. И часть моей души просто отомрёт, как сорванный цветок.
Но Клим ничего не предпринимал,
