тебя и однажды им это удастся. Плени эмира, роди ему наследника. Тогда всё изменится. У тебя появится власть. А сейчас ты слишком слаба, чтобы им противостоять. Пообещай мне подумать, прошу!
Я вздохнула, присела рядом на её кровать.
– Я подумаю. Чуть позже. Пока я не готова к детям от него. Не после того, что он сделал с той девушкой. Это же убийство, Саадат. Он убийца. И даже если она положила на мою подушку колье, это его не оправдывает. Есть много способов наказать виновного по закону, но эмир решил иначе.
– Глупая госпожа! Маленькая, неопытная, глупая! – зашипела на меня Саадат, продолжая удерживать раненными руками. – Эмир здесь власть и закон! Понимаешь? Он решает, как наказывать предателей! А если бы не наказал, все подумали бы, что он слаб! Ему и одной слабости достаточно – тебя!
– Я всё понимаю, – осторожно освободив свои руки, поправила ей подушку и накрыла одеялом, дав знак служанке, стоящей на страже за моей спиной, чтобы та села на стул рядом. – Но и ты меня пойми. Меня воспитывали иначе. Во мне нет этой жестокости. И никогда не будет, – взглянула на служанку. – Следи за Саадат, завтра возьмёшь выходной и отоспишься. А сегодня не отходи от неё, поняла? – та кивнула, склонила голову. – Спокойной ночи, Саадат. Выздоравливай.
– Ты уже ведёшь себя, как госпожа. А жестокость… Этому учиться не надо. Враги тебе её подарят, – услышала в спину, но молча покинула комнату.
Вполне возможно, она права. Потому что мне уже хочется искромсать всё лицо этой ведьме Давии.
Постель была заменена, комната эмира тщательно убрана. Ни его, ни прислуги я не нашла, когда вернулась обратно. Лишь охранник у моей двери, низко опустивший голову, дал знать, что эту ночь он просидит здесь.
Я согласно кивнула и заперла дверь изнутри, не желая видеть никого, включая шейха. Хотя вряд ли его остановит какая-то дверь.
Так и вышло. Я не знаю, как он смог неслышно отпереть дверь, но о его присутствии узнала лишь тогда, когда горячее, обнажённое тело шейха прижалось к моему. Вернее, он прижал меня к себе.
– Моя скромная жена снова пытается спрятаться от меня под этими тряпками? Еще вчера ты танцевала для меня обнажённой, – руки ловко заползают под пижаму (самую плотную и пуританскую, которую я только смогла отыскать в своём гардеробе).
Его горячий шёпот мне на ухо заставляет кожу покрыться мурашками, но это уже обычная реакция на его присутствие. Гораздо больше меня беспокоит приятное томление внизу живота и совсем не скромное желание ощутить там его член. Глубоко в себе. Так, чтобы испытывать сладкую боль от плавных, выверенных, но сильных толчков в промежности. Какая же я мерзкая…
– Я не хочу тебя сейчас, – отвечаю ему не особо ласково. Совсем не так, как учила меня Саадат. Я намеренно хочу его разозлить, чтобы ушёл, потому что заниматься с ним сексом после всего, что произошло сегодня – это слишком даже для меня. А если возьмёт силой, тогда я хотя бы не буду чувствовать себя лицемеркой.
– Врёшь, Райхана. Ты хочешь. Всегда хочешь. Как и я тебя. Но сегодня мы не будем этого делать. Обещаю, – и его рука действительно останавливается на моём животе. – Мы просто будем спать. Знаю, ты не привыкла рядом со мной спать, однако, для разнообразия мы можем попробовать.
Я отчего-то улыбаюсь, но тут же глотаю глупый и неуместный смешок. Неужели такова моя сущность? Полюбить убийцу и палача? Какая жалость, Райхана.
Нет. Ирина. Я Ирина. Только вот почему приходится себе об этом напоминать?
– Ты слишком высокого мнения о себе. Это с рождения или будущим шейхам в детстве делают какую-то прививку?
Он неслышно смеётся, я улавливаю улыбку в голосе.
– Будущих шейхов так воспитывают, так что, твоя версия с прививкой в каком-то смысле верна. Ведь мы правители. Мы должны быть жёсткими, бескомпромиссными, иногда жестокими. Кто же станет слушаться трусливого, слабого и мягкотелого правителя, Райхана? Или того, который стыдится себя и своих поступков?
Я кусаю губы, усиленно пытаясь погасить нарастающую дрожь. Его руки лишь обнимают, не гладят, не касаются интимных мест, но оказывается, голос эмира тоже может возбуждать. А ещё, отдать должное шейху, он умён. С этим трудно поспорить.
– Твой отец был таким же? – не знаю, зачем спрашиваю об этом. Ведь я знаю, что шейх Мохаммед был ещё хуже. Ну, по словам Саадат. Наверное, мне просто хочется понять Халима. Его поступки, его мысли… Почему он такой? Почему считает, что правитель не может быть иным? Хорошим, человечным, справедливым?
– Не думаю. Мой отец был более жестоким. Я оставил в живых почти всех, кто был сегодня во дворце во время покушения на тебя. Он бы так не поступил. Но не из-за любви к женщине, а из-за того, что произошло всё в его спальне. Понимаешь меня?
О, да. Я себе представила это чудовище… Разумеется, вслух не произнесла, но Халим каким-то немыслимым образом прочитал мои мысли.
– Теперь ты понимаешь, насколько сильно тебе повезло? Ведь ты могла достаться моему отцу. Или я мог бы быть похожим на него чуть больше.
Я снова хмыкнула, но на сей раз совсем уж грустно. Да уж. Повезло так повезло.
– Ты не худший вариант, значит? – наверное, во мне живёт маленькая, злобная Давия, которая каждый раз пытается подставить меня и спровоцировать шейха.
– Осторожнее, Райхана. Некоторые вещи я не прощу даже тебе. К примеру, подобные речи. Если ещё раз посмеешь так говорить со мной, я тебя накажу. Не заставляй меня этого делать.
Я замолчала. Не от страха, нет. Просто вдруг резко накатила усталость и разочарование прошедшим днём. А ведь я тоже виновата. Я обвиняю во всём шейха, однако, ничего не сделала для того, чтобы спасти ту девушку. Как жаль…
Последнее, что я ощутила перед тем, как провалиться в сон, его губы на мох щеках, собирающие слёзы. И мне это понравилось.
Я проснулась от дискомфорта, который вызывала боль в запястьях. Не сильная, но ощутимая. Будто кто-то удерживал меня, при этом сильно сжимал пальцами кожу.
Открыв глаза, поняла, что боль не приснилась и я не отлежала руки в неудобной позе. То есть, поза, конечно, была неудобной, это так. Но не потому, что я так легла, скорей меня так положили.
Руки, скованные и привязанные к изголовью кровати, ноги широко раздвинуты. И я абсолютно голая. Не спасла, значит, пижама.
Надо мной шейх. Рассматривает бусины моих сосков, с одной
