class="p1">Просто у Марата лицо такое… его явно не вдохновляет то, что он явно бездомное и грязное животное на руках несет. Не кривится, но и не тревожится.
Меня должно это оттолкнуть — его черствость и равнодушие, отвратить от Марата, но произошло всё наоборот. Ведь несмотря на то, что он прошел бы мимо, Марат отреагировал на мою просьбу. Не стал утаскивать меня от щенка, не стал закатывать глаза, и называть дурой. Он просто сделал так, как того захотела я. И это дорогого стоит.
* * *
— Жить будет, — с доброй улыбкой Айболита обратился к нам ветеринар. — К вечеру бегать начнет. Рану обработал, зашил, блох вывел, глистов нет.
— А перелом?
— Ушиб и испуг. Щенок, видно, что только от мамы отбился, испугался. Перелома нет. Оклемается к вечеру. Вы сказали, что на дороге его нашли, так?
— Так, — кивнул Марат.
— У нас есть список приютов, — вздохнул пожилой ветеринар. — Отвезете его туда? Это бесплатно, но пожертвованию приют обрадуется, даже сотне рублей. Щенок — дворняга, вряд ли кто возьмет, люди если и берут животных, то породистых в основном. Если не сможете отвезти, то оставьте медсестре, я вечером сам отвезу в приют. И спасибо, что не бросили пса, это редкость.
Марат поднялся со скамьи, и спросил:
— Счет готов? Витамины, что угодно включайте, я оплачу. И в приют отвезу.
— Я его себе заберу! — выпалила я, неожиданно для самой себя.
И тут же убедилась в своем решении — да, заберу. Я, конечно, котенка хотела, и не сейчас, а как ребенку исполнится лет пять. А собаку планировала завести охранную, чтобы всё как у людей было: кот в доме, пёс в будке на улице, так я себе рисовала картину будущего. Но не зря же я нашла этого щенка. Как бросить-то этого ребенка, которого не факт что кто-то возьмет из приюта? Будет сидеть, ждать своего человека, да так и не дождется.
— Аль… ну ты чего носом-то шмыгаешь? Хочешь забрать, так давай заберем, — приобнял меня Марат. — Пусть только еще раз проверят пса на лишай и всякие болячки. Ты не плачь только, хорошо?
— Я не плачу, — выдохнула, и улыбнулась. — Просто эмоции накатывают. Я обычно так себя не веду.
— Я знаю, — тепло улыбнулся мне Марат. — Обычно ты собранная. А сейчас…
А сейчас я просто курица. Сама Марата пыталась жизни научить, но вот, прошло два часа, и у меня глаза на мокром месте из-за сбитого щенка, который в итоге живее всех живых. Либо беременность со мной шутит, либо я просто устала носить маску взрослой и отстраненной Алики.
— … нежная, — договорил Марат. — В твоей квартире пусть живет, или мне забрать?
— А ты готов?
— У меня места побольше, но в квартире я почти не бываю. Дом купил загородный, — шепнул он мне на ухо. — Ребенку природа нужна. Коттеджный поселок, дом у леса, рядом озеро. У берегов — лягушатник, ребенок не утонет, я все предусмотрел. Можешь переехать туда, обживаться, и пса этого захватить. Что он в квартире будет сидеть, когда есть природа?
— Вот же змей-искуситель, — не сдержала я смех.
Понимаю я нашу прародительницу, которой было предложено то самое яблоко, из-за которого не видать нам Эдема. Очень хорошо понимаю! Иногда очень хочется поддаться искушению.
— Ты подумай, Аль. Я не настаиваю… пока, — усмехнулся Марат, и я покачала головой.
Неисправим.
МАРАТ
Я всегда с некоторым презрением относился к мужчинам, которые умилялись при виде своих женщин. Это казалось чем-то извращенным, отношениями в стиле папа-дочь.
Но вот он я, веду машину, и умиляюсь из-за довольной Алики. Захотела спасти дворнягу — ладно, захотела забрать — так и быть. Это части моего плана, сегодня я во что бы то ни стало затащу Алю в постель, и щенок мне в этом тоже поможет. Уже помог, вон как Алика счастлива.
А еще я вдруг понял, что еще сильнее её полюбил. Хотя, казалось бы, куда сильнее-то? Вроде и ничего из ряда вон не случилось — многие женщины над щеночками-котятками страдают, такова природа, женщины вообще любительницы пожалеть. Даже прожжённые суки, с которыми я раньше время проводил, и те пожертвования в приюты вносили.
Но тем не менее мне это приятно — то, что Алика в очередной раз показала мне свою доброту. Одно время я думал, что уничтожил в ней это. Поначалу, как познакомился с ней, в глаза смотреть больно было, такие они у нее добрые. Как у олененка. В последнее время взгляд у нее изменился, ожесточился, потемнел от печали. А сегодня снова засиял — и из-за нашего малыша, и из-за поскуливающего на заднем сидении пса, которому мы только что купили пеленки, переноску, и еще много что еще.
— Ну, малыш, не плачь. Скоро домой приедем, — Алика то и дело оборачивается к переноске, и жалобно шепчет. А затем улыбается мне.
Насчет купленного дома я спизданул. Присмотрел его, сказал Але что купил, а пока в зоомагазине стояли, написал риэлтору, что беру. Так что считай и не соврал. И Алику я туда затащу.
Она снова мне улыбнулась, а я свою улыбку спрятал. Я не обещал играть честно. Плевать мне на предложение дружить, которое вроде и складно звучит, но по сути — херь. Честно или нечестно, но в кровати мы окажемся сегодня. Своего я умею добиваться.
Любыми методами.
От кипящего в крови азарта хочется смеяться, он пьянит лучше абсента. Алика убедила себя в том, что мы не можем быть вместе, но что, если не секс сможет её переубедить? Сейчас я иных вариантов не вижу. Да и время устал терять. Аля во многом права — я хочу не только ребенка вместе растить, но и в беременность её видеть. Это не только ради Алики, но и ради нашего с ней малыша. Важным кажется это: первым увидеть, как начнет округляться её живот, чтобы сразу же как ребенок толкаться станет, Алика мою руку схватила, и заставила меня ощутить то же что и она. Я многое потеряю, если мы не будем жить вместе. А то что мы сейчас не вместе — глупость. Случилось то, что исправить нельзя просто потому, что воскрешать пока никто не научился. Нужно перешагнуть, и идти дальше, не
