не тот человек, который будет кормить ребёнка, мыть ему попу или вставать к кроватке. Поэтому у меня сердце сжимается от мысли о том, что он делает там один с ребёнком. Но может мы ошибаемся?
- Единственное, что мне приходит на ум: он хорошо всё взвесил, проконсультировался с педиатром. И возможно их возьмут под патронаж семейный врач. И да, я согласен, Илья вряд ли самостоятельно что-то сделает, он сам открыто говорил мне это.
Муж опять набирает номер, но никто не отвечает. Вартан нервничает. Набирает сообщение: если ты сейчас не откликнешься, я на ноги всех ребят подыму. Ответ не заставил себя ждать: Он спит, я выключил звук. Прости, брат, всё в норме. До связи.
- Ты это видела? Он видимо все-таки взял себя в руки. Это к лучшему, - как-то вдохновлено выдохнул муж.
Вартан
- Сомневаюсь, - скептически отвечает Стася. И я не прислушиваюсь. А зря.
В час ночи нас будит охрана. Сообщает, что у нашего дома такси.
Сонная, уставшая после секса, кутается в халат и спешит следом за мной.
И вид, открывшийся нам, не утешает. Перед нами стоит таксист в панике с орущим ребёнком. А в машине лежит тело.
- Тебе старший, мне младший, - прохладно бросает жена, забирая из рук таксиста младенца и стремительно убегая в дом.
И это был пиздец… то, что я увидел. Но я его не осуждал. Горе убивает, если не сразу, то постепенно. Разрушает так быстро, если не найти спасение. Мое спасение сейчас унесло ребенка, крик которого я слышу до сих пор. Не смог. И я его не виню. Сам бы не смог без посторонней помощи. А он, наивный, думал, что хватит сил. Нет, это так кажется, что легко без женщин, когда у тебя руки не связаны. За счет теплоты, ласки и душевного понимания мы сильные. Они движут нами так, как сами того хотят, но мы стараемся им это не афишировать.
Я назвал это время – черная неделя. Мозги пухнут от того, что происходит в нашей жизни. Новость об Алии стала для нас шоковой. Мы, мужики, перенесли это очень хреново. Не знаю, как под влиянием всего выдержала Стася. Я чувствовал себя выпотрошенным. А что тогда чувствовал убытий горем Илья?
- Илюха, давай своё тело, будем освобождать такси.
- Не трогай меня. Я лучше сдохну. С ней меня похороните.
- Не в ближайшие пятдесят лет, мужик.
- Давайте я его вытащу, - слышу за спиной голос Федора, который подоспел с парнями.
- В гостиную его, спасибо, родимые.
И пока мои бойцы воюют с изрыгающим проклятия Сагаловым, я общаюсь с таксистом.
- Как он вообще сел в эту машину?
- Мне пришел заказ, я поднялся на этаж, а там драма. Соседка по лестничной площадке держит малого, отец в драбадан пытается воевать. Она не дает отцу ребенка, так как боится, что тот уронит его со ступеней…
Чем больше слушаю, тем отчетливее понимаю, что это конкретный срыв. И пока Илюха не выйдет из состояния говна, нам со Стасей нужно обеспечить Таира всем необходимым.
В доме стоит неимоверный ор. Ровно до того момента, пока в крошечный ротик ребенка не попадает соска с едой. Жадно сосет и вхлипывает. А я смотрю на этого бутуза и словно Илюху-сына вижу. Мать его. Ну как у него получается делать копии? Я охуеваю!
- Спасибо родная.
Присаживаюсь на ковер и целую её коленки, обнимаю, пока она ласково заливает к раскрасневшемуся от длительного ора малышу.
Стася сидит как изваяние.
- Слава богу я купила смесь, как знала... - смотрит на меня не верящим, осуждающим взглядом.
Женщине не понять, как можно так опуститься. Какое бы горе у них не приключилось, они сначала накормят и уложат спать ребёнка, а потом пойдут умирать сами.
Таир наелся и уснул на руках жены.
- Я отнесу его в детскую, - шепчет тихонько, - положу спать.
И до утра она ко мне не вернулась.
- Как вы, - захожу в спальню, а Илюшка скачет перед Стасей и заглядывает в лицо жадно пьющего мальчонки.
Я нервно сглотнул и отвел взгляд, подавив тугой комок. У нас уже тоже мог быть…
- Я не спала всю ночь, - говорит Стася. - Он просыпался каждый раз, когда я пыталась уйти. Я в туалет хочу уже часа три наверное, - скулит жалобно, а малыш, который выглядит в точности, как маленький Илюха, довольно причмокивает соской. - Как прошла твоя ночь?
- Не менее занятно, этот упырь срывался каждые полчаса, чтобы куда-то упиздить. Федор едва его в последний раз успокоил, бить-то жалко. Я тут подумал, давай я смотаюсь за Любой. Ты должна отдохнуть.
- Я в порядке, - качает головой и нежно улыбается. - Просто отвыкла от того, что такое такое младенец.
Тонкие пальцы жены нежно гладят щечку Таира, который высосал всю смесь и теперь просто требовательно щипал пальчиками Стасю.
Она так смотрит на малыша, что я просто горю выскочить из спальни. Я же вижу, что ей не хватает того, что мы потеряли. Но это не наш сын. Сагалов очнется. Он любил Алию, ждал сына, много трепался по этому поводу. Да мы вообще в последнее время трепались о детях. Он рассматривал фото Илюхи и забрасывал меня сотней вопросов. Его интерес старшим сыном возрастал изо дня в день. Оно и не удивительно, наш парень рос не по дням, а по часам. И лепетать уже стал так щедро, что с женой животы болели от смеха. И вот теперь есть вторая копия Илюхи. Этого не отнять.
- Я за Любой. Тамара Петровна пока тебя подстрахует с Илюхой и не спорь.
Сын уже давно висит на мне и щебечет на своем иностранном свои эмоции, гладит волосы брата. Целую мелкого.
- Папка, скоро вернётся, слушай маму и помогай с братом.
Малой спрыгивает с рук и несётся к игрушкам, хватает самолёт и изображает полет
- О да полетайте. Тебе что-то купить в аптеке? Смесь, подгузники по размеру?
- Он крепкий, подгузники можно брать единичку. Такие же, что мы покупали Илье. Смесь такую же, как на кухне стоит коробка. Ты всё знаешь, не мне тебе рассказывать.
Ко мне подходит Илья, и я уношу сына на кухню к Тамаре Петровне. У нее уже готовы сырники и молоко Илье.
Когда
