меня тяжёлым взглядом. Как умеет только он. Затягивает в свою темноту и манит. Ему сложно сопротивляться.
Мне даже кажется, что он ждёт, когда я к нему подойду и брошу своего нового знакомого. Зачем же ещё он вышел из машины? Показать мне, что всё видел? Что следит? Что его это не касается?
А его и не касается. Где и с кем я провожу время.
— Давай пройдёмся, если ты не спешишь. Такси будет ехать целую вечность. На дорогах затор, — говорю Ярославу, продолжая смотреть чуть выше его плеча — на Мирона.
Сегодня я уйду с другим парнем на его глазах. Надеюсь, ему понравится это зрелище.
Гейден скептически прищуривается, когда ничего не подозревающий Ярослав снова подает мне свой локоть, а я охотно кладу на него ладонь. Я разрываю наш зрительный контакт с Мироном первой, но всё же успеваю заметить злую усмешку на его губах.
В кафе тепло и уютно, на столиках зажжены свечи, пахнет ванилью и булочками. Я стряхиваю капли от снежинок со своего пальто и пристраиваю его на вешалку. Стягиваю шапку и расчёсываю волосы пальцами. Чувствую себя дискомфортно, несмотря на атмосферу заведения. Будто Гейден всё ещё где-то рядом и наблюдает за мной.
Это невозможно.
Ярослав уже у бара — делает заказ.
Я достаю телефон из сумки, по привычке проверяя сообщения — там пусто — и мобильный банк. Боюсь, что деньги, присланные мне Соколовой, исчезнут так же внезапно, как и появились на моих счетах. Но они всё ещё там. Нетронутые.
Мне нужно найти работу, чтоб не залезать в эти деньги, отщипывая понемногу. Я не хочу ими пользоваться. И не знаю, что с ними делать, как поступить.
— Твой раф, вафли придётся подождать, — говорит Ярослав, ставя передо мной прозрачный бокал с кофе.
Парень садится напротив, запустив руку в волосы, лохматит их ещё больше и откидывается на спинку стула, внимательно меня разглядывая. Его зрачки чуть расширяются, а брови приподнимаются вверх, когда он замечает шейный воротник. Но от вопросов воздерживается. За что ему большое спасибо. Сегодня в универе я рассказала историю про падение и растяжение три десятка раз.
На Ярославе серая толстовка, по центру большая эмблема известного спортивного бренда. Он закатывает рукава, обнажая свои предплечья, увитые венами. Когда парень упирается руками в стол, я могу разглядеть справа татуировку от запястья до самого локтя в виде длинной пальмы.
— Любишь субтропики? — спрашиваю, двигая кофе ближе к себе, и обнимаю бокал пальцами.
— Три года жил на Бали.
— Ого. У самого океана? — подаюсь вперёд.
— Именно. Преподавал сёрфинг, пока мои одноклассники уходили в армию и поступали в вуз.
— Родители, наверное, были в восторге? — усмехаюсь.
— В ужасе, — смеётся Ярослав.
— Я никогда не была на море.
— Это обязательно нужно исправить. Море — это любовь, а океан — экстаз.
— Зачем тогда вернулся в это? — показываю в сторону окна, где не перестаёт сыпать снег.
За сутки должна выпасть месячная норма осадков. Новый год будем встречать в настоящей сказке, а не с асфальтом и лужами, как уже было несколько лет подряд. В этом году у меня не будет даже ёлки. Если только Маринка не решит вдруг достать из кладовой и поставить на кухне, а не у себя, свою общипанную.
— Соскучился по зиме, — отвечает парень, но я чувствую, что он увиливает.
Мы болтаем и пьём кофе около сорока минут, пока Ярославу не звонят. Извинившись, он выходит поговорить на улицу, а когда возвращается, сообщает, что ему срочно надо уехать.
Мы обмениваемся номерами, потому что мне действительно понравилось наше милое свидание и беззаботные разговоры. После них на душе тепло и спокойно. О новой встрече не договариваемся, но, мне кажется, она обязательно будет. И уже скоро. Я вижу интерес в глазах парня и сожаление, что приходится так резко прервать нашу встречу.
Ярослав наклоняется и прижимается губами к моей щеке, заставая меня врасплох. А после сразу уходит, даже не накидывая куртку. Видимо, действительно что-то случилось.
Неспешно допиваю остывший кофе и доедаю слишком сладкую вафлю. Такси вызвать всё ещё нереально, и я решаю прогуляться до квартиры пешком.
Выхожу из кафе и натыкаюсь взглядом на чёрный «порш», припаркованный прямо напротив. Удивлённо приподнимаю брови. Сердце учащает ритм. От возмущения потеют руки.
Широким шагом преодолеваю расстояние и распахиваю пассажирскую дверь, заглядываю внутрь в надежде застать Мирона врасплох.
— Ты что, следишь за мной, Гейден?
Натыкаюсь взглядом на две пары глаз и сразу жалею, что не имею способности телепортироваться или проваливаться сквозь землю. Ведь именно это я и хочу сейчас сделать больше всего на свете: исчезнуть и не видеть насмешливые дьявольские искры в тёмных глазах Мирона Гейдена и искреннее удивление и непонимание в кристально-голубых глазах его матери.
Ирина Гейден находится на пассажирском сиденье, как раз там, куда я так нагло ворвалась. Она держит в руках сумку и папку с документами.
— Боже, — краснею до самых кончиков ушей и резко отшатываюсь, собираясь с грохотом закрыть дверь машины и немедленно исчезнуть. — Извините. Я не знала, не думала…
Кажется, я слышу смех Мирона. Низкий и грудной. Самый настоящий, такой, который он дарит не всем.
— Здравствуй, Ангелина, — удивительно спокойно произносит Ирина и, к моему ужасу, начинает выбираться из машины. — У тебя к Мирону какой-то вопрос? Занимай моё место.
Моё лицо пылает и горит от стыда ещё сильнее.
— Н-не-е-ет…— вот я уже начала заикаться.
Что за чёрт?
Посылаю Гейдену гневный взгляд, предлагая прекратить скалиться и смеяться. Только он совсем не собирается кидаться мне на помощь. Это ведь не наркоман Соколов, а всего лишь его милая изящная мама, которая теперь смотрит на меня с интересом.
— Такой снегопад. Залезай в салон, там тепло. Пока я буду у адвоката, Мирон может отвезти тебя куда нужно. Ведь так, сын? — поворачивает лицо в сторону близнеца, но я всё равно успеваю заметить, как женщина вопросительно приподнимает свои идеальные брови.
Гейден еле заметно отвечает на её вопрос кивком.
— Я пройдусь, — упираюсь.
— Сядь в машину. Или ты боишься, что я тебя отсюда больше не выпущу? — с дерзкой усмешкой на губах произносит Мирон.
Он лёг грудью на руль, положил руки под голову и теперь нажимает пальцем на свою нижнюю губу.
— Мирон,
