Меня провожают в кабинет к следователю, сажают за свободный стол и даже предлагают чай. Я отказываюсь.
— Могу позвонить? — киваю на стационарный телефон.
— Звоните, — разрешает. — Только недолго.
— Без проблем, — соглашаюсь. Сейчас все равно не время и не место для разговора по душам.
Под диктовку набираю комбинацию цифр, выхожу на городскую связь, а там уже дозваниваюсь до сестринского поста в своем отделении.
— Хирургия, — вместо приветствия произносит дежурная медсестра.
— Это Майоров, — сразу перехожу к делу. — Мне срочно нужно связаться с матерью Ани Смирновой. Можешь ей трубку передать?
Видимо, мой напряженный голос говорит ярче любых слов. Я знаю, что заставляю девушку нарушать правила отделения, но сейчас без этого никак.
— Сейчас отнесу телефон, — говорит недовольно. Но не перечит. И за это я особенно ей благодарен.
— Слушаю. — В трубке раздается настороженный голос Эли. У меня где-то далеко екает сердце.
Девочка моя, во что ж ты ввязалась… Как тебя из этого болота вытаскивать теперь?
Будет сложно.
Не время для лишних эмоций. Глушу их.
— Это я, — произношу коротко.
— Миша? — удивляется. От ее искренней радости сердце наполняется теплом, принимается биться чаще. — Привет, — выдыхает с облегчением. И я выдыхаю вместе с ней.
— Кто ж еще, — ухмыляюсь в ответ. Выходит немного нервно, но в свете нынешних событий неудивительно. — Ты как? Все в порядке?
— Что-то случилось? — Моя нежная девочка сразу же начинает волноваться. Понимает, что я не просто так ей позвонил.
— С чего ты взяла? — спрашиваю как можно более беззаботно. Не хочу ее лишний раз тревожить, но, к сожалению, сейчас без этого никак.
Я прекрасно понимаю, что Эля находится в состоянии дикого стресса. Ухаживать за новорожденным всегда тяжело, а когда он после операции, так особенно трудно. Ей некогда спать, есть, отдыхать. Постоянное напряжение. Уровень тревоги и ответственности зашкаливает, и от этого никуда не уйти.
Потом станет легче. Она всему научится, у Анечки пройдут послеоперационные осложнения. Мы все преодолеем, но на это потребуются силы. Которых уже сейчас, в самом начале пути, практически нет.
Мне дико не хочется еще сильнее вгонять ее в это поганое состояние, но я понимаю, что иначе мы не выгребем. Без включения Эли в процесс не обойтись.
— У тебя голос напряженный, — признается. — Что случилось? Говори.
Глава 31. Эля
Смотрю на свою спящую малышку, а у самой на душе неспокойно. Сердце еле бьется от страха, тревога закралась в мысли и не отпускает ни на миг.
Стоит только подумать, что собираются сделать мать и Савелий, так бросает в дрожь. В голове не укладывается. Чудовища!
Даже дикие звери не поступают так со своими детьми.
Миша прав. Нам нельзя медлить. Ни на секунду! Если я хочу сохранить свою жизнь и жизнь своего ребенка, то должна действовать.
Достаю телефон, захожу в свою учетную запись и принимаюсь изучать способы расторжения брака. Это первое, что хочу сделать, но не знаю как.
С одного портала перехожу на другой, выясняю все доступные способы, нахожу единственный реальный для меня вариант и выписываю все, что нужно для подачи искового заявления. Через неделю нас выпишут, нужно к этом моменту успеть. Не хочу ни одного лишнего дня оставаться женой Савелия!
Проверяю еще раз Анечку, она спит. Кормлю малышку, убеждаюсь, что у нее все хорошо.
Только после этого позволяю себе отойти от дочери и умыться. Переодеваюсь в пижаму и ложусь рядом, но только на свою кровать.
Сон не хочет идти, но я особо не настаиваю. Слишком много мыслей в голове.
Прокручиваю одну за другой, разбираю все свои идеи и пожелания, понимаю, чего хочу от этой жизни. И человека, с которым бы на самом деле хотела жить.
Так и засыпаю с мыслями о Мише, чтобы утром, открыв глаза, сразу же посмотреть в его.
— Доброе утро, — хриплю спросонья, тру глаза. Перед ними все расплывается, и я никак не могу сфокусировать взгляд.
Он сидит рядом с детской кроваткой в обычной уличной одежде. Смотрит то на Анечку, то на меня. Лицо хмурое.
Миша выглядит измученным и уставшим. Такое ощущение, словно он не спал всю ночь!
Сердце щемит. Разве так можно? Он ведь оперирующий хирург! Таких специалистов, как Майоров, по пальцам можно пересчитать.
— Привет, — говорит еле слышно. Смотрит на меня задумчиво, ерошит волосы на голове.
— Давно здесь сидишь? — спрашиваю так же тихо. Малышка спит, и никто из нас не хочет ее разбудить. Для нее сон — это развитие и лекарство, будить нельзя.
— Достаточно, — отвечает коротко. Снова смотрит на Анечку, думает о чем-то своем.
Часы показывают шесть утра, за окном еще только начинает светать. Миша, Миша…
Вылезаю из-под одеяла, подхожу к мужчине, нежно приобнимаю. Он спустя пару мгновений сдается и приобнимает в ответ.
Так и стоим с ним. Молча.
Я ласково перебираю пальцами у него на затылке, он, закрыв глаза, утыкается лбом мне в живот. Между нами царит полнейшая идиллия, мы без слов понимаем друг друга.
Это важно как никогда.
Понимаю, что Мише нужно поспать. Мне самой бы тоже не помешало, на самом-то деле. Сегодня была первая ночь, когда Анечка не просыпалась несколько раз. Первая ночь, когда мне дали поспать шесть часов. И это бесценно!
Дыхание Миши выравнивается, он начинает дремать. Улыбаюсь. Нежность затапливает сердце.
Наклоняюсь вперед, касаюсь своим лицом его макушки, растворяюсь в этом моменте. Снова чувствую себя живой и нужной, снова могу дарить силу и любовь.
Я уже и забыла, каково это. Вот же глупая! Столько проблем создала сама себе.
Когда Миша рядом, мне спокойно и комфортно. Хорошо.
Подобных чувств я ни с кем другим не испытывала, только с Мишей. Он словно вторая половинка моей души.
Касаюсь губами его виска. Прижимаюсь. Не дышу.
Миша лишь крепче меня обнимает и продолжает молчать.
Разумом понимаю, что так делать не нужно, но отбрасываю мысли прочь. Слушаю сердце. Оно, как выяснилось, гораздо умнее.
— Пойдем, — говорю, утягивая его за собой. — Тебе нужно поспать.
Майоров особо не сопротивляется. Он вместе со мной подходит к кровати, останавливается прямо напротив.
— Ложись, — показываю на не заправленную постель. Укладываю его на свою кровать, сама сажусь рядом.
— Иди сюда. — Миша притягивает меня к себе, обнимает со спины и засыпает. А я лежу рядом и понимаю, что мне несказанно хорошо.
Наши тела идеально подходят друг к другу. Мы словно два кусочка одного пазла, которые, наконец, нашлись.
Расслабляюсь, закрываю глаза и не замечаю, как проваливаюсь в сон. Резко подскакиваю от громкого детского плача.
— Анечка, — говорю, не открывая глаз. — Ш-ш-ш, — протягиваю руку чуть вперед, нащупываю детскую кроватку и покачиваю ее. Малышка опять засыпает.
Чувствую, что что-то не то. Поворачиваю голову в сторону и понимаю, почему напряглась. Миша ушел.
С тоской вспоминаю наши объятия, вздыхаю. Затем поднимаюсь с кровати и направляюсь к умывальнику. Нужно привести себя в порядок.
Уже почти девять утра, скоро привезут завтрак. Мне бы суметь как-то быстро поесть, пока малышка не проснулась. Ведь у нее сегодня очередное бужирование под наркозом, и кормить ее ни в коем случае нельзя.
Дочка вновь принимается возиться, засовываю ей соску в рот, покачивая кроватку, доедаю кашу. В голове по-прежнему крутятся мысли о Мише, тело помнит тепло его рук. Растворяюсь в этом моменте.
— Доброе утро. — В палату заходит помощник Миши, Алексей. Удивляюсь, когда его вижу. — Готовы? — уточняет, кивая на Анечку.
— Практически, — отвечаю с опаской. После произошедших событий я стала очень тревожна, не доверяю никому от слова совсем. Даже людям, с кем Миша работает вместе.
— Готовьтесь, — кидает взгляд на часы. — Минут через пять заберем ребенка.
— Кто? — ахаю. Страх накрывает волной.
