проклинаю себя за это.
Слабая. Я не увидела в нем зла, которым Бес является, и теперь сама себя ненавижу за эту чертову слабость.
Опускаюсь на пол, обхватываю колени руками.
Зачем он притащил меня сюда, а не убил? Что еще он может забрать у меня? Усмехаюсь нервно.
Ни — че-го!
Все самое дорогое этот дьявол уже у меня забрал.
Не знаю, сколько так сижу на полу, но вскакиваю на ноги, когда за дверью что-то щелкает, она открывается, а в ней зло стоит. Собственной персоной!
Весь в черном, высокий, как гора, одет с иголочки, красив как дьявол, Тимур.
Мой палач. Тот, которому я мечтаю воткнуть нож в сердце. Туда же, где у меня клинок вот уже два с лишним года торчит и кровоточит. Каждый чертов день.
Палач входит уверенно, окидывая меня победоносным взглядом, тогда как я на ноги быстро подрываюсь, и пячусь от него назад.
— Как дела, мотылек?
Бес спрашивает иронично, надвигаясь прямо на меня, точно дикий зверь. Взгляд его дикий, сверкающий льдом, разрезающий острыми осколками стекла мою душу.
Кажется, ничего не поменялось. Словно и не было тех трех дней рая с ним, которые обернулись для меня преисподней.
— Сволочь…Зачем ты притащил меня сюда? Кто тебе дал право?!
Отхожу назад, пока не упираюсь спиной в холодную стену. Бес подходит вплотную, окидывает меня едким взглядом и усмехается. Этот чертов подонок смеется с меня, тогда как я готова вспороть ему глотку в любой момент.
— Я сам себе дал это право. Мое должно быть со мной.
Чеканит холодно, строго, а я ищу любой острый предмет, но как назло, демон все вынес из комнаты! Реально, все. Осталась только кровать и тумбочка. Даже телевизора нет!
— Я не твоя. Не твоя, понял?! И никогда твоей не была, проклятый ты ублюдок!
Шиплю на него, но в один момент Бес за лицо меня хватает, до боли сжимая сильными пальцами.
— Ты моя! Жена моя, если ты забыла! Я никогда не отказываюсь от своего.
— Пусти, зверь…Я не твоя жена! Мы никогда не были женаты! Пусти меня! Рычу на него, пытаюсь вырваться, и Бес убирает свою руку от моего лица, но только чтобы провести ею вниз по шее, коснутся старых шрамов, опустится к груди, и тогда я уже просто не выдерживаю.
Меня всю колотит. От ненависти к этому подонку. Смотрю на него. Он еще больше стал, чем был раньше. Суровее, крупнее, массивнее.
— Как тебя земля носит? Как ты не сдох до сих пор, подонок?!
Бес смотрит на меня свысока, оценивающе, и я вижу уже нет, не ненависть, презрение в его глазах. Впервые.
— Как грубо, где таких слов нахваталась девочка, в притоне с наркошами?
— Иди к черту! Провались ты пропадом, Бес!
Ору на этого демона, но Бес только усмехается. Зло. Опасно, презрительно смотря на меня.
— А ты опустилась, мотылек. Сколько хуев за эти годы тебя переебало?
Я не успеваю подумать, со всей силы замахиваюсь, и влепляю этому подонку хлесткую пощечину.
Сильно бью, наотмашь, до покалывания в пальцах, отдающего прямо в сердце.
Рука горит, а взгляд Беса мгновенно темнеет. Я ударила его по щеке, где у него шрам, и теперь он становится ярко красным. От его былой усмешки не остается и следа.
На лице сразу же оскал звериный появляется и наконец, я узнаю Беса. Того самого страшного палача, того же красивого демона без всяких масок.
Жестокого и конечно, ненавидимого мною, ненавидящего меня.
Вот он, мой палач, Убийца моей дочери, зверь, который держал меня на цепи, как последнюю суку!
***
***
— Подонок…Ненавижу! Ненавижу тебя!
Подношу руку, чтобы снова ударить его, но на этот раз Бес ее сразу же ловит, сжимая до боли. Сильно, наверняка, синяки останутся.
— Не провоцируй снова. Не надо.
Чеканит, и от тона его у меня мороз проходит расползается по коже. Бес не шутит. И я знаю отлично этот взгляд. Мы уже это проходили, вот только в прошлый раз у меня в руке ржавый гвоздь был, а сейчас нет ничего, кроме ненависти.
— Мне больше нечего боятся. Все самое страшное ты уже со мной сотворил!
Бросаюсь на него, разрываю рубашку, добираюсь до груди горячей, хочу сердце вырвать этому демону, но за секунду Бес руки мои ловит, и заводит их за спину, крепко фиксируя.
Больно, как же больно, и я даже пошевелится больше не могу, оказавшись в капкане его рук.
— Тихо, кобра. Успокойся, блядь, я сказал!
Орет на меня, тогда как я просто умираю от одного только прикосновения Тимура. Меня никто кроме него не касался, я как женщина вообще все это время не жила, но теперь даже думать об этом не смею. Иначе сама себе глотку перегрызу.
— Пусти, мне больно! Аай! Пусти!
Кричу, и Бес отпускает мою руку, от чего я едва не падаю.
Сердце ломает ребра. Мне тяжело дышать, волосы разметались и я, наверное, сейчас на ведьму больше похожа, чем на прежнюю Асю, но мне плевать. Плевать уже на это.
Не могу…Болит каждая клетка. Порошок. Мне нужен тот чертов порошок, чтобы успокоится, иначе я просто начну реветь, а реветь перед этим демоном я больше не стану.
— Верни мою сумку! Быстро!
Лицо Беса озаряет нечто похожее на звериный оскал, и он победоносно усмехается.
— Я выбросил твою сумку, мотылек.
— За что ты так со мной? А с ней? Она ведь даже не жила! Как я могла тогда поверить тебе? Сволочь…какая же ты сволочь! Бес недовольно смотрит на меня, а мне трудно говорить из-за нахлынувших эмоций, а еще мне просто…плохо. Мне нужен порошок, чтобы успокоится, и тогда я снова не выдерживаю.
Набрасываюсь на него, но палач ловит меня, и в этот раз схватив за шею, с легкостью укладывает на кровать, навалившись сверху.
Его рука обжигает горло. Сильно, на грани боли, но ее все же нет. Бес фиксирует меня за секунду на кровати, иначе я бы давно выцарапала ему глаза.
Он смотрит так…с ненавистью, отвращением, будто убить меня хочет прямо сейчас, но почему-то отпускает ладонь, опираясь сильными руками по обе стороны от меня. Ему нравится это. Убивать меня медленно. Разрывая мое сердце на атомы.
— Не большая сволочь, чем ты.
Говорит зло, с презрением. Ко мне, конечно.
— В тебе нет сердца, Бес! Я ошиблась. Ты просто каменный. Без души, без жалости. Но я даже такого тебя любила, проклятый ты подонок!
Шепчу ему, но Бес лишь усмехается. Нет в нем ничего от
