обняв за талию. Нежно поцеловал в висок, скулу, замер у губ.
— Лекс…
Бутерброд я отложила, обняла парня за плечи. Его кожа была влажной и прохладной после купания, пахла солоноватым солнцем. И тот же привкус был у настойчивых губ. Осторожно уложив меня на покрывало, он продолжил целовать, чувственно, дразняще медленно, так, что ощутила: просто сгораю, снова сильно хочу его.
Громкие хлопанья крыльев каких-то птиц и звук мотора машины, которая, возможно, направлялась сюда, вернули в реальность. Мы снова уселись, и я, поправив волосы, вновь задумалась над вопросом, который Романов задал в начале этого разговора.
— Идеальным для меня был бы фриланс, — вздохнула, сделала несколько глотков минералки. — Только какой? Чем могу и хочу заниматься? Голова просто пухнет.
Я помассировала виски.
Ненавижу все это! Треклятые проблемы, необходимость зарабатывать деньги, искать выгоду, чтобы быть свободной и иметь все, что захочу. Как жаль, что невозможно застыть в этом мгновении: пусть убожество, но вполне приветливый пляж, нагретый влажный воздух, пахнущий острой озерной свежестью, насыщающий кровь и легкие, Лекс рядом, ненавязчиво ласкающий бедро, улыбающийся…
— Возьми перерыв в пару дней, отдохни, — он снова поцеловал меня в плечо, шею. — Можешь и вовсе отправиться на поиски себя, записаться на курсы какие-нибудь… Можно и вовсе не работать, я достаточно получаю…
Разозлившись, обхватила ладонями его лицо, впилась в глаза свирепым взглядом:
— Твоей содержанкой я не буду. И на работу устроюсь. Все, давай поставим точку.
Спокойный Романов осторожно убрал мои ладони со своего лица, поцеловал каждую в середину, а потом крепко обнял.
— Пойдешь со мной купаться? — спросил через минуту.
— Не хочу. Иди один, только умоляю, никаких получасовых заплывов, иначе у меня будет истерика.
Он рассмеялся.
***
То, что наши с Романовым дружеские отношения преобразовались в любовные, воспринималось весьма органичным следствием. Так же легок, понятен и объясним факт прихода лета вслед за весной или заката вслед за восходом.
Нежные и страстные прикосновения, откровенные ласки, поцелуи, флирт, интимные поддразнивания, та самая близость, которая возникает только между идеально подходящими друг другу сексуальными партнерами, — все это буквально на следующие сутки улеглось в сознании как нечто, существовавшее всегда. Большую часть дня мы провели в постели (решили, что диван Лекса намного шире и удобнее кровати в моей комнате, и выбрали его), побывали на кухне, чтобы совместно приготовить отбивные и греческий салат, много болтали, шутили, смеялись…
Потом в нашу идиллию вмешались трудовые будни Лекса. И вот тогда осознала: работу я сильно ненавидела, но она спасала, рождала иллюзию контроля, мысль, что постепенно продвигаюсь вперед, к цели. Пока по десять часов торчала в этом проклятом бутике, а потом отдыхала, приходила в себя, не требовалось оставаться тет-а-тет со своей жизнью, покатившейся к черту, а вовсе не вперед. Теперь же мало того, что будто бы вернулась на старт, обнулив все заработанные очки, так еще и не покидало ощущение тесного кокона, в которой меня поместили. Да, я получила свободу, но она равнялась плену.
Раньше, пока была с Решетниковым, так же обладала массой свободного времени. Которое с удовольствием тратила в салонах, СПА, на массаже, пилатесе, у косметолога, в магазинах, за изучением каталогов модных новинок, бассейне. Молчу уже про танцы с Лексом три раза в неделю, встречи и вылазки с ним во всякие интересные места, курсы испанского (решила изучить, подумывая перебраться в Испанию). Сейчас мне ничего не было доступно. Наглядное доказательство: хочешь быть самой собой, счастливой и удовлетворенной — имей много денег!
Впрочем, не все так уж плохо. Я заполняла часы серфингом по сайтам с вакансиями, осваивала маникюр, педикюр и уход за кожей в домашних условиях, читала книги, которые нашлись в книжных шкафах и на антресолях, много готовила, выбиралась на прогулку. А когда Романов возвращался домой или когда мы болтали по телефону (не менее двух раз в день), обменивались сообщениями, этот треклятый кокон будто растворялся, и млела от мысли: главное — Лекс рядом.
… В пятницу около десяти вечера лежала на диване, обнаженная, совершенно расслабленная, разнеженная и заласканная. Лекс, повернувшись на бок, медленно и щекотно водил пальцами по моей спине, ягодицам, потом начал целовать, постепенно спускаясь от лопаток к пояснице.
В этот раз мне было пронзительно хорошо. Остро и жадно, словно делаешь последний вдох. Все потому, что, пока он входил в меня, жарко целуя, получая не менее напористый ответ, вдруг осознала: я увязла. Опять это ощущение, но на этот раз такое сладкое, такое упоительное. Увязла… Но не во тьме и катастрофе, а как муха в меду, упиваясь, торжествуя, приветствуя.
Что ж, осознание проблемы — первый шаг к ее решению. Увязла? Справлюсь.
Лекс лизнул поясницу, прижался долгим чувственным поцелуем, заставив меня задрожать и снова возбудиться. Но сил на третий раз пока не было, меня полностью исчерпали и осчастливили предыдущие два.
Надо же, всегда думала, что отлично знаю мужчин и умею управлять ими, но Романов доказал: они умеют удивлять и способны не терять интерес к сексу сразу же после акта. Или это относится исключительно к Лексу?..
— Родители позвали к себе завтра, — произнес он, щекоча позвоночник носом. О хихиканье я забыла моментально и напряглась.
— Ты согласился?
— Да. Хочу, чтобы ты поехала со мной.
Родителей Романова я видела мельком однажды, когда мы еще дружили в студенческие времена. Они произвели впечатление нормальных людей. Как и мои, живут в поселке, она до сих пор работает учителем в школе, а он — кто-то вроде мастера на все руки, занимается ремонтом квартир, бытовой техники, строительством бань. Кроме Лекса, детей у них нет, и в целом они не бедствуют.
Представлена я им не была ни в каком качестве, поэтому предложение познакомиться выглядело… Однозначно.
— То есть предлагаешь перейти на этап «Знакомство с родителями»? — спросила, укладываясь на бок. — Ответ нет.
Романов посерьезнел.
— При чем здесь этап? Я предлагаю съездить в гости.
Он тоже лег на бок и теперь смотрел на меня внимательно и требовательно.
— И как ты меня представишь?
— Как свою девушку.
