- Я требую перевести меня в любой филиал, или командировать на длительный срок. После всего, что между нами было, я прошу не о таком большом одолжении. Вы же понимаете, что работать мы вместе не сможем.
Глава 14
Иван
Мнимое спокойствие, которого мне удалось добиться, сидя в своем кресле тут же улетучилось, стоило Наталье переступить порог моего кабинета. Я чувствовал, что это она, я это ощущал внутри. И когда я прочувствовал эту эмоциональную связь, услышать о ее переводе, переезде и тому подобное, было больно. Движимый неведомым эмоциональным порывом, я подскочил с кресла и направился к ней. Поравнялся. Вздернул пальцами ее подбородок, чтобы она смотрела мне в глаза, а не в пол. И забыл что хотел. Утонул. Потерялся. Мне хотелось обнять сердцем весь мир или разрушить его. Я не мог еще как-то передать ту мощь, ту энергию, что порождали во мне чувства к этой женщине. Я будто подключился к мощному энергетическому источнику и забыл отключиться, и меня переполняло изнутри некое неведомое чувство, и заряжало энергией каждую клеточку моего организма.
- Вы, кажется, прекрасно показали, что во мне как в специалисте не нуждаетесь. Зачем тогда держать? Я уеду, если надо в самый дальний филиал и принесу там реальную пользу. Не буду мозолить вам глаза. Да и путаться под ногами у Романа Сергеевича не буду. Он прекрасно справится с новым проектом. – как сквозь вату доносилось до моего мозга все то, что говорила Наташа.
Я видел, как то появлялись, то исчезали ее зубы за губами, как язычок нетерпеливо и робко облизывал эти губы, потом зубки покусывали нижнюю губу… И совершенно не вникал в слова. Потому что все мое внимание было сконцентрировано на губах стоящей передо мной девушки.
- Я просто не могу, не могу, - шептал я то ли себе, то ли ей, стараясь держать себя в руках.
А сам уже прекрасно понимал, что не получится. Не могу я рядом с ней держать себя в руках. И сорвался. Впился нетерпеливым поцелуем в ее сладкие губы. Они без красной помады казались такими родными, беззащитными, моими. И так как это был не первый поцелуй у нас, то я не церемонился. Отдался полностью процессу, без оглядки и опаски, что могу напугать. Я прекрасно помнил, как она отвечала мне на поцелуи, как реагировала на мой напор.
Не знаю, что я хотел добиться: просто насладиться этой женщиной, или показать, как она мне нужна. Может, помочь ей убедиться, что я нужен ей. Поцелуй все длился и длился. Мы распалялись. В голове металась мысль: «Остановись». Но она была настолько тихой или быстро бегала, что внимания на нее никто не обратил.
Руки, что скучали по желанному телу, было уже не унять. Наташа не сопротивлялась, наоборот отдавалась так, как никогда и никто не отдавался мне. Это было настолько феерично, что отказаться, остановиться было нельзя. И если в первый раз женский стон отрезвил, то сейчас никакие звуки не отрезвляли сознание.
- Не отпущу! Не смогу, слышишь?! – шептал, кричал, повторял ей снова и снова.
Она молчала. Было что-то в нашей связи щемящее. Что-то говорящее, что мы пляшем жигу на грани. Но понять на грани чего я так и не смог. И вообще не хотелось разбираться. Я как одержимый, как зависимый, кайфовал от эмоций, которые испытывал впервые в своей жизни. На тот момент именно их острота и казалась мне гранью. Ощущения, от которых отказаться невозможно. И никакие доводы о том, что Наташа мне не пара, уже не работали. Такого ярого эгоиста я в себе не замечал. Но думать о будущем молодой, шикарной, умной, амбициозной, чувственной девушки я был не способен. Просто ее будущее без себя я не представлял. И в те моменты, когда мы были особенно близки, мне казалось, что и она была моей и больше ничьей. И что она готова слиться не только телами, но и в общее, одно на двоих, будущее.
- Боже, грабли! Опять грабли! – простонала отчаянно Наталья, пытаясь встать с пола.
- Наташ, нам, наверное, надо поговорить, - не сразу нашелся я.
Вспышка счастья была настолько мощной, что оглушила, лишила рассудка и желания двигаться. Но я приложил максимум усилий, чтобы постараться взять ситуацию в свои руки.
Девушка только ехидно улыбнулась! Эта улыбка не была похожа на те, что я привык видеть, можно сказать, она исказила ее лицо. В глазах плескалась такая боль. Что я вообще растерялся.
- Разговаривать поздно. Все слишком поздно. И надо смотреть правде в глаза, - прохрипела она осипшим, совсем не свойственным ей голосом.
Девушка встала. Без тени смущения принялась собирать разбросанную по кабинету одежду. Оделась. Молчание нависло над нами, как гильотина над приговоренным. Что сказать? Я тогда не знал. Было все каким-то неуместным. Чувствовал себя полным кретином. И ничего не мог с собой поделать.
- Вот, - протянула она мне лист бумаги, который очень быстро исписала до этого, - подпиши.
Я взял протянутый документ и не сразу понял, что от меня хотят. Но когда мозг потихоньку включился, встрепенулся, и проорал.
- Что за бред! Причем тут это? Наташа, давай поговорим!
- Поздно. С женой поговори, вам важнее. А я найду с кем побеседовать! – безжизненным тоном выдавила из себя девушка, осмотрела себя бегло, расправила мелкие складки на одежде и вышла из моего кабинета.
А я остался стоять в полной растерянности. Лист бумаги отправился в уничтожитель бумаги.
- Ромка, дай Наташе месяц отпуска оплачиваемого, - прокричал я в трубку, бросил ее на аппарат, и плюхнулся в свое кресло.
Наталья
Приемную я пересекла так быстро, как только было возможно. Меня подгонял прожигающий взгляд Илоны. Что этой женщине нужно, я знала, но не была готова бать. Хотя… Ей и так хватало всего для того, чтобы уже через пять минут после моего ухода, офис загудел как улей. По крайней мере, я себя к этому готовила. Донеслась до кабинета и безумно обрадовалась, что девочки в командировке. Помещение, которое обычно не вызывало у меня нареканий, казалось безумно маленьким. Избороздив его вдоль и поперек, накрутив себя до предела, создала сама у себя такое нервное напряжение, что когда в дверях неожиданно показалась Илона, закричала, то ли от неожиданности, то ли от желания высвобождения, разрядки.
- Не накричалась еще? Откуда только связки такие мощные, я бы охрипла и неделю не говорила, а она продолжает кричать, - усмехнулась девушка, проходя в мой кабинет и закрывая дверь.
- Не завидуй, или делай это молча, - автоматически ляпнула фразу, призванную остановить собеседника.
Но Илону мало что может заткнуть. Человек неимоверной болтливости, не дюжей фантазии, и абсолютной самоуверенности.
- Да, было бы чему! – отмахнулась невесело она, - Наташ, он же Чудовище! Понимаешь? Неспроста вокруг него нет никого. А ведь красив чертяка, успешен!
Не стала ничего отвечать. Для меня было все понятно, и я не могла понять, почему для других странно, что женатый человек не отбивается от назойливых поклонниц. Это норма, так и должно быть. Только посмотрела грустно на девушку и попыталась понять, зачем она пришла. Не позлорадствовать же. Чудовище ее из приемной без дела не пускает. Заметила в руках бумаги. Мотнула головой, указывая на них.
- Ах, да! Это Иван Андреевич отправляет тебя в отпуск. С сохранением содержания. И может хоть так, ты придешь в себя и одумаешься? – проговорила Илона.
- Это он так сказал? – переспросила ее.
- Как? А! Ты про одуматься? Нет, это мой чисто житейский совет. Ну сама подумай! Он Чудовище. Жену со свету сжил, потом любовницу. Он черный вдовец! Тиран и деспот. Зачем тебе такое «счастье». Ты на себя посмотри! Красавица, умница. Вон, Роман Сергеевич тебе пороги все оббил. Да любой другой мужик! Но не этот, - мотнула в сторону двери головой Илона.
- Как вдовец? – пульсировали виски нестерпимой болью.
- Господи, ну как вдовцами становятся? Жена того, ну этого самого, а он сразу к любовнице, а та тоже. Ой, два года назад тут такой кипишь был. А может и того больше. У меня со временем не так хорошо, как с именами и фамилиями. Теряюсь все время. Но тебя, вроде, не было еще. Вот поэтому ты такая беспечная. Вот поэтому он тебя и выбрал в новые жертвы, - последнюю фразу она говорила тихо, почти заговорчески.
