Бренна потеряла дар речи. Она не сомневалась, что, если попытается заговорить, захлебнется словами. И она сделала единственное, что пришло ей в голову. Врезала ему под дых кулаком.
Шон задохнулся, побелел, как мел, но не отпустил ее. И от того, что он выдержал удар, сильный, как она точно знала, ее возбуждение разгорелось.
— Бренна, мы поговорим об этом наедине.
— Отлично. Мне есть что сказать.
Довольный, что высказал свое мнение, Шон отступил.
— Ты могла бы заглянуть утром в коттедж.
Кипя от злости, Бренна заскочила н кабину, захлопнула дверцу, завела мотор.
— Могла бы, но не загляну. Я уже приходила к тебе, но ты меня отверг. Я не вернусь.
Шон отскочил, потому что груюпик чуть не наехал ему на ноги, и задумался. Если она не вернется, придется найти какой-то другой способ перехватить ее, чтобы… чтобы договориться, что ли.
Наедине.
Можно подумать, не эта женщина запрыгнула на него и зацеловала до бесчувствия. Можно даже предположить, что у него галлюцинации и она никогда не сидела напротив него за его кухонным столом и не предлагала покувыркаться в постели.
Однако Бренна сделала и то, и другое. Шон это точно знал, потому что каждый раз, как оказывался рядом с ней, внутри у него все сжималось.
Ему это не нравилось, ну, совсем не нравилось. Как и невозмутимость, с коей она отрабатывала субботнюю смену в пабе. Как будто ничего не случилось! Каждый раз, покидая кухню по той или иной причине, он перехватывал ее взгляд, то ли веселый, то ли насмешливый.
Интересно, почему раньше его это умиляло?
Пока Эйдан наполнял кружки в одном конце длинной старинной стойки, Бренна управлялась в другом конце. Она разговаривала с посетителями, смеялась вместе с древним мистером Райли, который, как всегда, звал замуж каждую хорошенькую девушку. Если музыканты играли ее любимую мелодию, она охотно подпевала.
То есть она делала то же самое, что и в другие субботние вечера, когда в переполненном пабе звучала музыка.
Шон пытался уверить себя, что они вернулись к прежним, ровным отношениям, но облегчения не испытывал.
Бренна была в джинсах и мешковатом свитере. Пожалуй, он видел на ней этот свитер раз двадцать, если не больше. Так почему он никогда прежде не думал о соблазнительном теле под этим дурацким свитером? О гибком, ловком, сильном теле и маленьких крепких, как недозревшие персики, грудках?
Перекладывая со сковородки жареную картошку, Шон обжег пальцы раскаленным растительным маслом и обругал себя за то, что — пусть на какую-то минуту — мысленно заскользил ладонями вверх-вниз по этому телу и этим…
Вот чего она добивалась! Вот в чем ее дьявольский план! Она заронила в его голову семена сомнения, расшевелила плотские желания — ведь он нормальный мужчина, — а теперь вертится перед ним, обрекая на страдания.
Ну, он тоже умеет играть в эту игру.
Не дожидаясь, когда Дарси вернется за заказами, Шон сам вынес тарелки в зал. Доказать Бренне О'Тул, что она ни капельки его не волнует!
Пока он лавировал между столиками, упрямица даже не взглянула в его сторону и, чтобы — он был в этом уверен — поддразнить его, невозмутимо наполняла кружки и беседовала с парочкой туристов, как с лучшими друзьями.
Она распустила волосы и подвязала их черной ленточкой. В приглушенном свете они горели огнем.
О, если бы он мог не думать о ее волосах! Если бы он мог коснуться их!
— Привет, Шон. — Мэри Кейт окликнула его, когда он подавал семейству Клуни заказанную жареную картошку, и придвинулась так близко, как только посмела, надеясь, что ему понравятся ее новые духи. — Сколько народа сегодня!
— Музыка хорошая. Кажется, здесь все твои туристы.
— И они не скучают. — Оркестр грянул любимую песню дублинцев в собственной оранжировке, и Мэри Кейт повысила голос, вложив в него как можно больше сексуальности: — Но мне больше нравится слушать тебя.
Шон сунул под мышку пустой поднос и расплылся в ослепительной улыбке.
— Можешь слушать бесплатно, когда захочешь. А эти голуэйские парни заводные, и скрипач у них потрясающий. Так ты здесь со своей семьей?
Ее самомнение сдулось, как лопнувший воздушный шарик. Почему Шон всегда думает о ней, как об одной из девчонок О'Тул? Она уже взрослая женщина.
— Нет, я сама по себе. — Это не ложь, уверила она себя. Может, она и пришла с родителями и Эллис Мей, но она не с ними.
— Отлично играют, — тихо сказал Шон, забыв о ней и наслаждаясь музыкой. — Профессионально, задорно. Неудивительно, что они прославились. У тенора самый сильный голос, но он не пытается заглушить остальных.
Интересно, как они сыграли бы одну из его баллад. Он очнулся, лишь когда Мэри Кейт коснулась его руки.
— Ты тоже мог бы прославиться. — Она заглянула в его глаза, и ее взгляд затуманился. — Еще больше, чем они. Ты мог бы стать звездой.
Шон обычно не задумывался о будущем, обо всех этих «если бы, да кабы» и, избегая ответа, чмокнул девушку в щеку.
— Ты такая милая, Мэри Кейт, но мне пора на кухню.
Не успела за Шоном захлопнуться дверь, как в кухню ураганом ворвалась Бренна.
— Я же велела тебе отстать от моей сестры!
— Что?
Бренна встала в позу, предвещавшую, как он прекрасно знал, хорошую драку.
— Разве неделю назад на этом самом месте я не объяснила, что думаю о тебе и Мэри Кейт?
Вообще-то объяснила. И, запустив в волосы пятерню, Шон признал — не вслух, естественно, — что даже не вспоминал о той стычке.
— Бренна, я просто поговорил с ней. Это так же безобидно, как пощекотать ребенка.
— Она не ребенок, и ты ее поцеловал.
— О, боже милостивый! Я бы точно так же поцеловал свою мать.
— Немцы проголодались, — весело сказала Дарси, вплывая в кухню с подносом, нагруженным пустыми тарелками и мисками. — Требуют три порции рагу и две — рыбы. Можно подумать, они крошки во рту не держали с тех пор, как покинули родину.
Сгрузив посуду в раковину, Дарси похлопала по отяжелевшему кармашку своего фартука и принялась очищать тарелки.
— Но, благослови их Бог, они благодарят часто и щедро, и только раз один из них шлепнул меня по попке.
Бренна перевела дух.
— Дарси, ты не могла бы заняться этим попозже?
Мне нужно переговорить с Шоном наедине.
Дарси недоуменно оглянулась. Только сейчас она почувствовала напряжение, искрившееся между Шоном и Бренной. Как правило, они не были счастливы, если не подкалывали друг друга, но сейчас… сейчас было как-то иначе.
— Что-то случилось?
— О'Тул думает, что я имею виды на Мэри Кейт, и пытается меня отвадить.
