— Когда Трэвис хочет обзавестись детьми?
— Ой! — неуверенно произнесла я. — Через семь… восемь лет?
— Через год после выпуска.
Кара и Хармони состроили такую же рожицу, как и я, тоже воскликнув «ой».
— Я пью, — сказала я. — Но нам с ним предстоит серьезный разговор.
Америка покачала головой:
— Эбби, это же предсвадебная игра. Я ожидала куда больших успехов.
— Заткнись. И продолжай.
— С технической точки зрения она не может заткнуться и продолжать, — вставила Кара.
— Заткнись, — в унисон сказали мы с Америкой.
— Следующий вопрос! — проговорила подруга. — Как ты думаешь, какой момент в ваших отношениях понравился Трэвису больше всего?
— Ночь, когда он выиграл пари и я переехала к нему?
— Снова правильно! — воскликнула Америка.
— Как же это мило. Аж тошнит, — поморщилась Хармони.
— Пейте! — улыбнулась я. — Следующий вопрос!
— Что, по словам Трэвиса, он никогда не забудет из сказанного тобой?
— Ух ты! Понятия не имею.
Кара подалась вперед:
— Попробуй угадать.
— Как я впервые сказала, что люблю его?
Америка прищурилась, обдумывая мой ответ:
— Технически это неверно. Когда ты сказала Паркеру, что любишь Трэвиса! — Она расхохоталась, как и все мы. — Пей!
Америка перевернула еще одну страницу:
— Без какой вещи Трэвис не может жить?
— Без своего мотоцикла.
— Верно! Где прошло ваше первое свидание?
— Вообще-то, в «Пицце шейк».
— Верно!
— Задай ей вопрос посложнее, или мы напьемся, — сказала Кара, опустошая очередной стаканчик.
— Хмм… — протянула Америка, листая страницы. — Ага, вот подходящий! Его спросили: «Как ты думаешь, что Эбби больше всего нравится в тебе?» А ты как думаешь, что он ответил?
— Что это за вопрос такой? — спросила я, но девушки выжидательно посмотрели на меня. — Ну… мне больше всего нравится, как он прикасается ко мне, когда мы сидим рядом, но Трэвис, наверное, ответил: «Татуировки».
— Черт побери! — сказала Америка. — Верно!
Они выпили по рюмке, а я хлопнула в ладоши, радуясь своему выигрышу.
— Еще один. Как думаешь, что Трэвис считает твоим любимым подарком, полученным от него?
— Это легко. Альбом, который он в этом году подарил мне на День святого Валентина. А теперь пейте!
Они засмеялись, и, хотя была их очередь пить, я тоже проглотила последнюю порцию.
Хармони вытерла губы салфеткой и помогла мне составить пустые стаканчики обратно на поднос.
— Мер, что дальше по плану?
— Пойдем по клубам, вот что! — с торжеством в голосе объявила Америка, ерзая на стуле.
Я покачала головой:
— Ни за что. Мы это уже обсуждали.
Америка обиженно выпятила губу.
— Не начинай, — предупредила я. — Я здесь, чтобы вновь дать клятвы, а не чтобы развестись. Придумай что-нибудь еще.
— Ну почему он тебе не доверяет? — проскулила Америка.
— Если бы я действительно хотела, то пошла бы. Я всего лишь проявляю уважение к своему мужу и уж лучше обойдусь этим, чем буду сидеть в прокуренном клубе, где от прожекторов разболится голова. Трэвис станет допрашивать меня, что там было, поэтому лучше не ходить. Раньше это срабатывало.
— Я уважаю Шепли. Но я по-прежнему хожу в клубы и без него.
— Не ходишь.
— Ну, просто мне раньше не хотелось. А сегодня хочется.
— А мне нет.
— Хорошо. — Америка нахмурилась. — План Б. Ночь покера.
— Очень смешно.
Лицо Хармони озарилось улыбкой.
— Я видела рекламу ночи кино на пляже Ханимун-Бич! Они ставят экран прямо на воду.
Америка скривилась:
— Скукотища.
— Вообще-то, нет, мне кажется, это хорошая идея. Во сколько начало?
— Через пятнадцать минут, — приуныла Хармони, взглянув на часы.
— Мы еще успеем! — сказала я, хватая сумочку. — Счет, пожалуйста!
— Угомонись, приятель, — сказал Шепли.
Он посмотрел на мои пальцы, нервно отбивающие ритм по металлическому поручню. Мы благополучно приземлились и подкатили к аэропорту, но по какой-то причине нас еще не выпускали. Все молчаливо ждали звоночка, знаменующего свободу. Было что-то особое в этом сигнале, позволявшем отстегнуть ремень, подскочить, забрать свой багаж и встать в очередь. Я же торопился по определенной причине, поэтому ожидание действовало на нервы.
— Почему, твою мать, так долго? — сказал я, возможно громче положенного.
Женщина с ребенком школьного возраста медленно обернулась и сердито глянула на меня.
— Простите.
Она отвернулась и недовольно фыркнула.
Я глянул на часы:
— Так мы опоздаем.
— Не опоздаем, — сказал Шепли своим обычным ровным и спокойным голосом. — У нас еще вагон времени.
— Стюардессы даже не шевельнулись. — Я наклонился и посмотрел на проход между рядами, будто это могло чем-то ускорить процесс. — Стой, вот одна говорит по телефону.
— Хороший знак.
— Мы точно опоздаем. — Я выпрямил спину и вздохнул.
— Нет, не опоздаем. Ты просто соскучился по ней.
— Верно, — признался я.
Я знал, что выгляжу жалко, и даже не собирался этого скрывать. Это была первая ночь со времен свадьбы, проведенная нами порознь, и чувствовал я себя погано. Даже год спустя я каждое утро с нетерпением ждал пробуждения Голубки и скучал по ней во сне.
— Помнишь, как доставал меня, когда я вел себя точно так же? — Шепли неодобрительно покачал головой.
— Ты не любил так, как я люблю ее.
Шепли улыбнулся:
— Ты счастлив, приятель?
— Я сильно любил ее тогда, а сейчас еще больше. Так, как, по словам отца, он любил маму.
Шепли улыбнулся и хотел было ответить, но прозвенел сигнал, разрешающий отстегнуться, и все разом встали, потянулись за сумками и выстроились в проходе.
Женщина с ребенком впереди меня улыбнулась.
— Поздравляю, — сказала она. — Похоже, вы раньше большинства молодых людей сообразили, что к чему.
Очередь двинулась.
— Не совсем. Просто жизнь рано преподала нам свой урок.
— Повезло вам, — сказала она, ведя сына по проходу.
Я коротко усмехнулся, вспоминая все провалы и неудачи, но эта женщина правильно сказала. Если надо было бы прожить все заново, я бы предпочел опять пройти через все страдания в начале пути, чем разбираться с трудностями позже.
Мы с Шепли помчались в зону получения багажа, забрали свои чемоданы и поспешили к такси. Я с удивлением обнаружил мужчину в черном костюме и с табличкой, на которой красным маркером было написано «Вечеринка Мэддоксов».
