Глава 8
Проснувшись, Серина потянулась и почувствовала приятную боль в мышцах. Она была одна — Алекс ушел. На улице уже рассвело, птицы весело распевали в саду.
«Алекс говорил, что птицы здесь очень красиво поют на рассвете», — мечтательно подумала она.
В какой-то степени она была рада, что Алекс ушел. Ей нужно было побыть одной — справиться со своими эмоциями.
Но сконцентрироваться ей так и не удалось — мысли все время возвращались к прошедшей ночи. Через некоторое время Серина сдалась и просто позволила себе окунуться в тепло чувственных ощущений. Она даже представить себе не могла, что занятие любовью требует такого… такого предельного накала чувств.
Алекс был то нежным, то резким, но неизменно страстным. Прежде она гадала о том, как он себя поведет, если на время избавится от своего обычного самоконтроля.
Теперь она знала.
Самообладание Алекса было его врожденным свойством. Таким же, как голубые глаза, квадратный подбородок, глубокий низкий голос. И его походка, и нежность рук, прикасающихся к ее коже, и тонкий мужской запах, от которого у нее кружилась голова…
И он никогда не позволял себе терять самоконтроль.
«Наслаждайся его любовью — и не проси больше ничего, — посоветовала себе Серина, призвав на помощь здравый смысл. — Наслаждайся им, пока можешь, потому что это не продлится долго».
Она любила его, но ведь сам Алекс никогда не заговаривал о любви, не просил ее любить ее, да и с какой стати? Он считал ее утонченной, взрослой и разумной женщиной. И к тому же опытной.
Лежа в его доме, на измятых после страстной ночи простынях, Серина видела будущее так же ясно, как ясновидица. Они будут любовниками примерно полгода, возможно, год или два, а затем она постепенно наскучит Алексу, и он найдет себе другую женщину. Он интеллигентно расстанется с ней — они придут к взаимному согласию, что роман их окончен, и останутся друзьями.
Серину пронзила боль — такая острая, что она похолодела и едва смогла дышать.
Это убьет ее. Вскинув руку, она хотела закрыть глаза, но случайно взглянула на будильник, стоявший на прикроватной тумбочке.
— Девять часов! — выдохнула она и вскочила с кровати.
Через пятнадцать минут она выходила из своей комнаты. Растрепанная женщина, которую Серина увидела в зеркале, превратилась в ухоженную, преисполненную чувства собственного достоинства принцессу. Ее выдавали лишь слегка припухшие губы.
Сердце ее забилось как бешеное, когда дверь в конце коридора распахнулась и из нее вышел Алекс. Лицо его слегка прояснилось, когда он увидел ее, но Серина почувствовала: между ними вновь выросла стена.
Во рту у нее пересохло. Он стал прежним — сдержанным и холодным.
Циничный голосок внутри ее спросил: «А с какой стати ему становиться другим? Ведь он в тебя не влюбился».
— Тебе надо было разбудить меня, — сказала она, покраснев, когда осознала тайный смысл своих слов. И поспешила добавить: Я не хотела так долго спать.
Хотя Алекс и улыбнулся, взгляд его был настороженным.
— Тебе надо было отдохнуть. — Он поцеловал ее в щеку — формально, безразлично.
Серина сдержала желание поцеловать его в ответ.
Выпрямившись, он испытующе взглянул на нее, прищурив глаза:
— В следующий раз с удовольствием разбужу тебя, но сегодня я подумал: тебе надо как следует выспаться. А теперь, раз ты встала, предлагаю позавтракать.
Подавив в себе острое разочарование, Серина направилась вслед за ним. А что она ожидала? Что Алекс подхватит ее на руки, страстно прижмет к себе и поцелует прямо здесь, в коридоре, где в любую минуту могла появиться экономка?
Серина думала, что не сможет ничего съесть, но, оказавшись в залитой солнцем столовой, почувствовала, как в ней проснулся аппетит. От кофе она тоже не отказалась бы.
Алекс сообщил ей, что связался с несколькими владельцами садов, которые с удовольствием согласились показать ей свои владения.
— Хотя, — добавил Алекс, — им нужно месяц на подготовку.
Серина рассмеялась:
— И когда мы придем смотреть их сад, они скажут нам, что он выглядел прекрасно неделю назад или будет роскошным через неделю, но, к сожалению, сейчас находится не в самом идеальном состоянии.
— Я вижу, ты хорошо разбираешься в этом вопросе, — сухо произнес он. — Предлагаю поехать завтра. Ты сказала, что на осмотр каждого сада тебе требуется по меньшей мере три часа, и затем ты собираешься брать интервью. Поэтому я решил: в один сад мы поедем утром, в другой — днем, а в перерыве можем пообедать. Я знаю хороший ресторан недалеко отсюда.
Глаза его блеснули, и Серине стало тепло.
— Звучит очень заманчиво, — сдержанно ответила она.
Строить воздушные замки на песке очень глупо, это верный путь к разбитому сердцу. Их связь была эфемерной, и Серина могла рассчитывать лишь на то, что Алекс предлагал ей сейчас.
Любовь не входила в их молчаливое соглашение. Алекс вполне ясно дал ей понять, что хочет ее, а у Серины были свои основания на близость — отдаться именно этому мужчине, позволить именно ему научить ее радостям секса.
«Инстинкт не подвел меня, я сделала правильный выбор», — твердо сказала себе Серина.
Алекс воплощал в себе все качества идеального любовника. Она надеялась, он не заставит ее изменить свое мнение.
Но теперь было слишком поздно беспокоиться об этом…
Чтобы нарушить затянувшееся молчание, Серина стала непринужденно щебетать, что она прекрасно умела делать. Постепенно ее напряжение спало, и вскоре Серина вдруг стала говорить о своем брате.
— Он был любимцем моего отца, — без всякой затаенной злобы сказала она. — Отец считал, что Доран когда-нибудь вернется в Монтевель. Боюсь, Доран рос с мыслью о том, что именно так и произойдет. Но когда ему исполнилось четырнадцать лет, отец наконец-то понял — это невозможно. С тех пор он и стал игнорировать Дорана.
— Почему? — удивился Алекс.
— Думаю, он рассматривал Дорана лишь как будущего короля. Когда отец, наконец, понял, что трона для наследника больше нет и никогда не будет, он утратил интерес к сыну.
— Ты описываешь отца так, будто тот был отъявленным эгоистом, — строго произнес Алекс.
— Да, я знаю. Но, боюсь, отец этим и отличался.
У Серины до сих пор сердце сжималось от боли при воспоминании о том, как Доран любыми способами пытался завоевать внимание отца. А затем отчаялся и стал злиться, когда понял, что все усилия его напрасны…
Почувствовав на себе внимательный взгляд Алекса, она тихо сказала:
— Отец считал: лишь члены нашей семьи достойны быть правителями Монтевеля. Поэтому, когда он осознал, что Доран никогда не станет королем, мы все для него… словно обесценились.
