— Я хочу нравиться ей потому, что знаю, как важна для тебя семья. — У Элайз задрожала нижняя губа. — А у меня нет своей семьи. У меня никогда не было сестры.
— Знаю. — Зейн поцеловал эту дрожавшую губку. — И потом, если ты захочешь прекратить наши отношения, ведь ты позволишь мне убедить себя, что любви нужно дать второй шанс?
Она кивнула.
Зейн крепче обнял ее и закрыл глаза. Он наслаждался, ощущая ее, вдыхая аромат ее кожи, волос.
— Я люблю тебя, Элли, — мурлыкал он, чувствуя приятный вкус этих слов на кончике языка.
— Я люблю тебя, — ворковала она в ответ.
Зейн закрыл ее рот своим и нежно целовал. И когда он поднял голову, то услышал аплодисменты.
Они посмотрели на тротуар пансионата и в сумерках увидели трех пожилых леди, сидевших рядком на скамейке и с жаром хлопавших им.
— Похоже, у нас есть зрители, — прошептала Элайз, трогая подушечками пальцев губы.
Зейн откинул назад голову и засмеялся. Как хорошо снова чувствовать в сердце любовь.
В каждых отношениях бывает время медового месяца.
Медовый месяц всегда кончается, и начинается обычная жизнь. Постоянно помните о цели, ради которой выбираете друга сердца.
Цитата из «Руководства»
Две недели спустя Элайз положила трубку и взвизгнула от восторга. Потом, устыдившись своего непрофессионального взрыва, выглянула в коридор — не слыхал ли кто ее. Ее губы растянулись в довольной улыбке.
— Ты это сделала! — похвалила она себя, от радости подпрыгивая в кресле.
Она схватила трубку и набрала номер Зейна.
— Привет, солнышко.
— Ты где? — спросила она. Элайз так разволновалась, что едва могла дышать.
— Я только что вышел из офиса и направляюсь домой: нужно собрать остатки урожая сладкой кукурузы. Метеорологи предсказывают дождь, но сейчас очень тепло.
— Ты можешь заехать за мной?
— В три тридцать во вторник? — удивился он. Ты здорова?
— Я прекрасно себя чувствую! И у меня чудесные новости. Я буду ждать тебя перед офисом со стороны улицы.
Через десять минут Зейн остановился перед «Недвижимостью у моря». Элайз забралась на переднее сиденье и бросила сумку на пол.
— Мы ее получили!
— «Мы ее получили»? — Потом лицо Зейна просияло. — Не может быть!
Она кивнула, улыбаясь.
— Элли, это же замечательно! — Он заключил ее в объятия. — Мы ее получили! Не могу поверить! Мы получили землю!
Элайз улыбалась счастливой улыбкой.
— Предварительное согласие пришло сегодня утром в комитет по зонированию. А только что позвонил адвокат Джекобсов и сообщил, что твое последнее предложение принято семьей нынешних владельцев. Его клиенты подпишут документ о продаже завтра. Уже через несколько недель ты будешь владеть землей.
Зейн поцеловал ее в щеку, затем в губы и только потом отпустил.
— Не могу поверить, что ты этого добилась.
Дед будет счастлив. А все семейство — по меньшей мере будет радо за него. Ты самая замечательная.
Элайз откинулась на спинку сиденья и пристегнула ремень безопасности. Приятно, что Зейн оценил ее профессиональные способности.
А Лиз говорила, что он на это не способен. Он прекрасно все понял!
— Вот что я подумала, — предложила она. — Давай возьмем дедушку, захватим немного еды и устроим пикник на земле, почти принадлежащей тебе. Прямо под большим дубом, где когда-то стоял ваш дом.
Через час Зейн и Элайз расстелили клетчатое одеяло под большим дубом. Зейн вынес деда из машины. И теперь Том Китон сидел под тем дубом, на ветках которого качался когда-то на старой шине. Он смотрел на ветви с такой радостью, что Элайз хотелось плакать от счастья.
— Так что ты думаешь? — спросила Элайз, кормя Зейна с ложки черникой. Они сидели, скрестив ноги, друг против друга на одеяле, расстеленном под дубом. Они заехали к Зейну домой, взяли одеяло, опустошили холодильник и захватили собаку. Уже ничего не осталось от жареных цыплят, маринованных огурцов и картофельного салата. Конечно, если не считать большого блюда черники, которую Элайз собрала на экспериментальной грядке Зейна на заднем дворе.
Он поцеловал подушечки ее пальцев и прожевал ягоды.
— По-моему, эта земля идеально подходит для того, что я хочу на ней сделать. И дед тоже, очевидно, думает, что она восхитительна. — Он показал подбородком на Тома Китона.
Тот сидел в траве с поднятыми коленями, опершись спиной на ствол дерева, с чашкой холодного чая в руке. Он так широко улыбался, что Элайз испугалась, не потерялись бы его зубные протезы.
— По-моему, он все понимает. — Она провела рукой по широкой спине Зейна. — Он знает, где он. Посмотри на эту улыбку.
— Он все понимает, я уверен в этом. — Зейн взял ее руку, поднес к губам и поцеловал костяшки пальцев. — Не знаю, как и благодарить тебя.
— Не за что меня благодарить. — Она посмотрела на дедушку, потом снова на Зейна. — Мне достаточно этой улыбки. — Она подалась вперед и поцеловала его в губы.
— Ммм, — протянул он, притягивая ее к себе на колени. — У тебя на губах вкус черники.
— У тебя тоже.
Он снова поцеловал ее и погладил голые загорелые ноги. Элайз сегодня надела на работу короткую джинсовую юбку и футболку лимонного цвета. Будто провоцировала Лиз на колкое замечание.
Ее ужасно огорчало, что дружба с лучшей подругой дала трещину. Она надеялась, что пройдет немного времени, Лиз увидит, как она счастлива с Зейном, и дружба вернется. В то же время Элайз подозревала, что, пока они вместе работают в условиях жесткой конкуренции, в их отношениях то и дело будут возникать напряженные моменты.
— Секунду. — Зейн встал и подошел к дереву, где сидел дед. Старик заснул с холодным чаем в руке. Зейн забрал у него чашку и накрыл пледом.
— Как я хотел бы, чтобы ты узнала его раньше, задумчиво сказал Зейн. — Когда он был в расцвете лет. Он много работал, но иногда ему становилось одиноко, и он навещал меня. «Зейн, мальчик, — говорил он, — если все время посвящаешь работе, жизнь становится неинтересной. Давай убежим и сделаем что-то такое, что заставит нас смеяться». И мы делали, Элли. Мы ловили рыбу или собирали моллюсков, даже катались на роликах. Однажды он забрал меня и Меган из школы пораньше, и мы весь день провели, разглядывая мумий в Археологическом музее Филадельфии. Дедушка был фермером, выращивал цыплят, но он открыл мир и мне, и всем другим внукам.
— Должно быть, у тебя было удивительное детство. — Элайз вспомнила, как однажды с группой из своего летнего лагеря путешествовала по Европе. Она радовалась поездке. Но отец не считал это достойным занятием для своей дочери.
