«Алло, Раин это Чиса. Ты ведь не мог удалить случайно мой номер. Ведь я тебе говорила телефон родственников. На всякий случай повторю, хотя он же у тебя высветиться должен. Что-то я совсем расклеилась. Прости и перезвони пожалуйста, как услышишь это сообщение».
«Хватит уже молчать! Я же волнуюсь! Вдруг с тобой что-то случилось! Перезвони мне!».
«Раин ты ведь там да? Ты ведь все слышишь? Это Чиса. Возьми трубку, пожалуйста, или перезвони мне. Давай просто поговорим».
«Почему ты не берешь трубку? Почему не отвечаешь на звонки? Почему? Почему молчишь? Почему?».
«Раин свяжись со мной. Я не сержусь. Я буду ждать, пока ты не позвонишь. Я очень хочу услышать твой голос».
«Пожалуйста, спаси меня. Приезжай ко мне. Я просто хочу увидеть твое лицо, услышать твой голос. Пожалуйста».
«Раин ты ведь не бросишь меня. Я буду ждать, пока ты не ответишь. Я буду ждать… Я верю тебе».
«Умоляю ответь. Хотя бы одно коротенькое словечко. Прошу… Прошу, не оставляй меня. Не бросай меня! Я буду ждать. До последнего буду ждать».
«Почему? Почему все так? Ты ведь обещал. Я верила тебе».
Последние фразы было сложно разобрать, голос Чисы дрожал, чувствовалось, что она плакала, когда в очередной раз звонила мне.
«Неужели я тебе не подхожу? Раин, ты ненавидишь меня? Если ненавидишь, то так и скажи. Скажи это мне, не молчи, умоляю, ответь мне! Умоляю, пожалуйста, ответь хоть что-нибудь».
«Прости. Прости за всю эту ерунду. Ты злишься на меня? Злишься ведь, да? Поэтому и не отвечаешь? Я веду себя странно, да? Просто скажи как есть, что я тебя достала уже. Умоляю. Прости меня. Прости».
«Я почти не сплю. Когда думаю о тебе, сердце так и стучит. У меня никогда такого не было. Что мне делать… я не представляю. Я хочу увидеть тебя. Хочу увидеть…».
«Помоги Раин. Спаси меня. Они хотят играть свадьбу. Я исчезну из твоего сердца. Я не хочу исчезнуть…» — Дальше шло двух минутное рыдание и сообщения прекратились.
— Ты так и не ответил. — Произнесла Чиса, поле этого представления.
На моем лице появилась слабая ухмылка. Я был доволен. Я добился своего. Она узнала, как это больно, терять любимого человека. И пусть сейчас я в таком положении, что не могу пошевелить даже рукой. Мне удалось добиться того, чего хотел. Пора принимать расплату.
— Я исчезла из твоего сердца, это так больно, — продолжала она говорить завораживающим голосом, не отрывая взгляда от содержимого своей чашки. — Так нельзя делать Раин. Ты ведь мой. Я так страдаю без тебя. А ты тут преспокойно поживаешь с другой девушкой. Не хочу исчезать из твоего сердца. Думала, что сбежав смогу быть с тобой. Но вероятно уже поздно. Мне придется принять свою судьбу, и покориться воле отца. Но я не хочу расставаться с тобой. Как мне навсегда остаться рядом?
Последние слова застали меня врасплох. Чиса стянула с меня футболку. По пояс раздетый, я так и продолжал лежать на столе лицом вниз. Я услышал, как она куда-то пошла и, вернувшись через пару десятков секунд, присела сзади меня. Дальше все было как во сне.
— Ответь мне Раин. Как нам остаться рядом навсегда?
Я ощущал, как она водила своей рукой по моей спине. Вот же беда. Чиса сейчас явно на взводе. Думаю, даже если я и мог что-то сказать, делу это бы не помогло. Она как будто пребывала в трансе все это время, может даже под каким-то наркотиком. Хотя такое не возможно, Чиса всегда относилась к этим вещам серьезно.
— Раин, ты больше не забудешь меня!
Дальше была только боль. Пусть мое тело и не могло в полной мере все воспринимать. Я почувствовал, как что-то острое впилось между лопатками. Нож! Так вот что она задумала. Довольно банальная, хоть и жестокая месть. Чувства страха не было. Только печаль. Ведь она свихнулась по моей вине. Я лишь хотел, что бы она знала, как страдает человек, когда исчезает любовь. Но не ожидал такого сильного эффекта. Да уж, ну и сволочь ты Раин! Наверно такую смерть ты и заслуживаешь. Только бы Хикари не вернулась пораньше.
Тем временем, Чиса водила ножом по моей спине, не погружая его слишком сильно. Боль становилась просто невыносимой, и я несказанно обрадовался тому, что не могу ощущать ее полностью.
— Вот так уже лучше. Теперь моя очередь. — Услышал я последние слова Чисы, перед тем, как потерять сознание. Неужели она и с собой задумала покончить. Это уже будет перебор! Она ведь еще так молода, у нее вся жизнь впереди.
«Остановись, пожалуйста!» — Попытался сказать я, но слова так и застряли в моем горле.
* * *
— Меня зовут Сакурай Чиса. Я очень рада, что буду учиться вместе со всеми вами.
Ее знакомство с группой, полтора года назад, было донельзя банальным. Невысокая хрупкая девушка с темными длинными волосами, она казалась очень робкой. Классическая одежда смотрелась на ней немного глупо. Как будто на младшеклассницу надели юбку до колен и пиджак под белую блузку и отправили в университет. Одногруппники ждали продолжения приветствия, но больше она так ничего и не сказала.
В университете с Чисой никто особо и не разговаривал сначала. Она казалась интровертом, возведшим вокруг себя неприступную стену. Только потом я узнал, что ее состояние было связанно с потерей брата. Всякий раз глядя на нее, мне становилось, немного жаль эту девушку. Но никаких попыток заговорить я не предпринимал.
Однажды я сидел на любимой скамейке и как всегда обедал. Услышав свое имя, я оглянулся и увидел Рин, идущую под руку с Чисой. Поприветствовав их, я пригласил присоединиться ко мне. Мы много разговаривали. Оказалось она довольно веселая и общительная девушка. Это был первый раз, когда Чиса начала с кем-то так разговаривать в университете. Тогда я еще не знал, что понравился ей.
— … стоит что-то разбить и целым оно уже никогда не будет. — Произнесла Чиса в конце своего доклада, по какому-то романтическому произведению двадцатого века.
Через полгода отношения с одногруппниками у нее наладились. Чиса вступила в клуб путешествий, они часто общались с Рин в университете. Да и другие подруги у нее появились. Но меня все равно не покидало ощущение, что на ее лице всегда маска отчужденности. Возможно, что-то в ней сломалось еще два года назад, перед поступлением в университет.
Чиса часто смотрела на нас с Микаэллой или другими ребятами, когда мы все вместе обедали. Но почти никогда не присоединялась. Чаще всего если я или Рин были одни, она решалась заговорить первой. Наедине со мной она вела себя предельно корректно, немного неловко, но от этого только казалась милее. Разговоры на обычные темы о погоде, учебе, любимых занятиях заканчивались таким же обычным прощанием. Если она тогда что-то чувствовала ко мне, то очень умело скрывала это, пряча все глубоко внутри.
