Я только теперь начинаю понимать, насколько у нас трудные дети, и сознавать, как велика моя ответственность за то, что все так вышло. Чуть было не написал: «моя вина», но я все еще не готов ее признать. Я страдаю больше, чем ты можешь вообразить. Ты оставила меня наедине с морем проблем, и я не знаю, как с ними справиться. Не говоря уж о практических вопросах, которые тебе, наверное, кажутся смехотворными. Взять хотя бы наш домашний зоопарк. Сколько раз в день нужно выгуливать собаку? Неужели пес должен непременно спать вместе с Лукой? Как готовить ему еду? Как ухаживать за Чипом и Чопом? Думаешь, Присцилла это знает? А рыбки? Лука мне сказал, что золотая рыбка беременна и надо устроить в аквариуме особый садок, чтобы изолировать мальков, а не то взрослые рыбы их съедят. Так говорит Лука. Но правда ли это? И где мне достать сетку для садка? Хорошо еще, что Даниэле сам занимается своим отвратительным змеем. Мало того, Лючию надо возить к психологу и на уроки фламенко, Лука посещает детский сад и курсы плавания, Даниэле не желает учиться в школе. Что мне делать? Потакать им или проявить строгость? Твоя мать ясно дала мне понять, чтобы я на нее не рассчитывал. О моей и говорить нечего, она сама нуждается в заботе. Пепе, любовь моя, что тебе в голову взбрело? Как мы сможем прожить без тебя? Я всегда знал, что ты мне нужна. Теперь понимаю, что ты мне жизненно необходима. Ты – моя единственная. Я люблю тебя и готов на все, чтобы вернуть твою любовь. Прошу тебя, отзовись.
Это письмо я пошлю курьерской почтой. Хочу, чтобы ты прочла его как можно скорее.
Обнимаю тебя.
АНДРЕА
P. S. 1
Этим вечером у Луки был астматический кризис, и мне пришлось везти его в больницу. Сейчас с ним все в порядке. Доктор посоветовал нам обратиться к психологу, потому что его болезнь носит не физиологический, а психосоматический характер и вызвана проблемными отношениями с родителями. Ты это знала?
P. S. 2
Кто такой Мортимер? Я нашел пачку писем от него. Я их не читал.
P. S. 3
Как-нибудь я расскажу тебе историю Джеммы. Я пытался ее забыть и теперь считаю, это принесло мне огромный вред. Косвенно это отразилось на тебе и на наших детях.
Пенелопа пошла на пляж. Море было плоским, как тарелка. Она села на край спасательной лодки и прочла письмо мужа.
Глубоко вдыхая пропитанный солью морской воздух, она взвешивала слова Андреа и старалась оценить их беспристрастно. По сути в письме ничего нового не было, включая воспоминания о некогда пережитых минутах счастья. Так уж был создан Андреа: он с удивительной легкостью переходил от нежности к жестокости. Даже известие о болезни маленького Луки ее ничуть не удивило.
Она уже говорила с психологом Лючии, который косвенным образом наблюдал также за Даниэле и Лукой. «Малыш вас шантажирует, – объяснил специалист. – Бессознательно он дает вам понять: я недоволен своими родителями и выражаю свой протест тем, что начинаю задыхаться. Когда его недовольство возрастает, приступы астмы обостряются».
Теперь его подсознание подсказывало ему: раз мама уехала, я заболею очень серьезно, чтобы заставить ее вернуться. Но на этот раз ее нет дома и он не сможет ее шантажировать. Пенелопа все это понимала и все-таки переживала за него.
В письме не было ничего для нее нового, кроме двух последних постскриптумов: упоминание о Мортимере и о Джемме. Андреа нашел письма Мортимера. Он их не прочел, но хотел знать, о ком идет речь. Три дня назад этого не случилось бы. Сколько бы улик она ни оставила, до сих пор он ничего не замечал. Что до Джеммы, Пенелопа знала, что это сестра Андреа, не дожившая до двадцати лет. Ее имя всегда находилось под запретом. Пенелопе удалось узнать лишь одно: Андреа почти одновременно потерял отца и сестру, когда ему было пятнадцать.
Теплое солнце пригревало песок, владельцы пляжных участков перед началом сезона уже вытаскивали из сараев шезлонги, лежаки, зонтики. «Когда у родителей проблемы, они ничего, кроме вреда, не могут принести своим детям», – подумала Пенелопа. Если Андреа пойдет на откровенность с ней, возможно, и она решится рассказать ему о Мортимере. Но пока каждому из них остается переживать свою драму в одиночестве.
Пенелопа спрятала письмо мужа в карман, сбросила матерчатые босоножки и пересекла пляж босиком.
– Могу я пройти через бар? – спросила она у внушительного крепыша, снимавшего со стойки пластиковую покрышку. Сдвинутые в угол столики еще громоздились друг на друге. На полках было пусто. От недавно побеленных стен исходил запах свежей краски.
Крепыш поднял на нее взгляд и расплылся в улыбке.
– Да ты же Пенелопа! – воскликнул он. – Роми Шнайдер из Милана!
Мужчине было около пятидесяти. Волосы с проседью, собранные сзади в хвостик и стянутые резинкой, открывали лицо, покрытое сплошной сеткой навеки запекшихся под солнцем веселых морщинок. Над короткими шортами нависало брюхо заядлого обжоры.
– А ты – Бобби Соло из Романьи? – удивилась Пенелопа. Они не виделись более двадцати лет. – Однажды ты пытался приобщить меня к радостям жизни.
– А-а-а, еще не забыла? Надо признать, с тобой у меня ничего не вышло, – и он расхохотался во все горло.
– Разве ты не уехал работать в Англию?
– А как же! Работал спасателем на острове Джерси. Потом был барменом в Брайтоне. Знаешь, холодным англичанкам не устоять против нашего южного обаяния. Я им пел «Слезу на щеке», а они падали с ветки, как спелые груши. На одной из них я женился. Сколотил кое-какую деньгу. Вот теперь выкупил этот пляж, и мои родители на мне: им уже тяжело работать. У меня трое детей. Младший еще не ходит.
– У меня тоже трое детей, – сказала Пенелопа.
– Да ну? А по виду не скажешь. На вид ты еще девчонка. Дай-ка я угощу тебя кофейком.
– Спасибо, в другой раз. Сейчас я спешу, – отказалась Пенелопа.
Прошли годы, но Бобби Соло из Романьи ничуть не изменился. Он уже начал бросать на нее убийственные взгляды, и будь она в другом состоянии, ее бы это позабавило.
– Я тебя с женой познакомлю, – предложил он.
– Мы еще увидимся, Роберто, – попрощалась Пенелопа, направляясь к дому.
Был уже почти полдень, ей хотелось посмотреть, что происходит в доме. Она вновь вспомнила о Мортимере, об их романе – оборванном, но не завершенном, Эта страсть еще не угасла в ее сердце.
– А я как раз вас дожидался, – сказал водопроводчик, стоявший у садовых ворот.
– Все закончено?
– И не мечтайте! Идемте, я вам покажу, – предложил он, пропуская ее вперед. – Я же вам говорил, что эти трубы надо менять. Смотрите сами, в каком состоянии эта стена. Между прочим, водосток тоже сгнил, – объяснил он, показывая отсыревшие пятна по всему периметру кухни. – Электрики дали ток, и провода замкнуло. Если сюда заглянет инспектор, он вас оштрафует.
