Татьяна улыбнулась, поздоровалась, кивнула Оле, и взялась за журнал. Разговор, начавшийся без нее, продолжился.
— Конечно же, нет, — продолжила Ангелина. — И в ближайшее время не сбираюсь.
— Он такой страшный? — сочувственно кивая головой, спросила сердобольная Оленька.
— Нормальный он, — возмутилась Геля. — Ты не понимаешь. Мужчине нельзя давать сразу, — проехалась она бронепоездом по свежей ране Татьяны. — Он получит, что хочет, и — чао, бамбина, сорри.
Интересно, как долго бы «не давала» Ангелина, если бы ее клеил Дежнев?
— Так он, если и не получит, тоже, «чао, бамбина», — резонно возразила Марго.
— Это тонкое искусство, — с видом знатока сообщила Геля. — Как шашлык: нужно не передержать, но, тем не менее, хорошенько помариновать.
— Ага, а потом на угли, и вцепиться в него зубами, — не выдержала Таня, в этот момент даже сочувствуя Валенку.
— Татьяна, ты, конечно, девушка умная… — начала Ангелина. — Ничего, с этим живут. Мужчины, правда, таких не любят…
— Угу, — согласилась Зуева. — Они нас трахают.
— Да когда у тебя в последний раз секс-то был? — с издевкой спросила Геля.
Эх, как она не угадала…
— Дай-ка вспомнить, — Татьяна театрально запрокинула голову, подставив под подбородок большой палец, и постучала указательным по губам, после чего повернулась к оппонентке: — Вчера.
— Ой, и когда ты успела? — не поверила та и растянула губы в торжествующей улыбке.
— Может, еще сказать, где и с кем? — хмыкнула Татьяна и отзеркалила ее выражение лица.
Тане нужно было срочно проветриться. Иначе она вскипит и расплавится, как китайский чайник.
— Оля, я сейчас. Забыла кое-что, — поставила она в известность напарницу по смене и вышла. И плевать, что сейчас скажут у нее за спиной.
Татьяна направилась в ординаторскую. Ей действительно стоило забрать жгут. Наверняка Дежнев оставил его в проверенном месте. Теперь, когда заведующий получил, что хотел, необходимость в тайнике отпадет. Но Станислав Борисович — человек ответственный, государственное добро должен вернуть.
В дверях ординаторской Татьяна столкнулась с дежурным врачом, пожилой Ольгой Прокопьевной. Но Зуева была здесь гостем частым, поэтому не смутилась. Вежливо поздоровалась, поинтересовалась самочувствием и уверенно вошла в пустой кабинет. Быстрым шагом она направилась к столу заведующего и открыла ящик-тайник. И закрыла. Потом дошла до дежурного дивана и села.
Всё-таки Ангелина была не права. Или всё дело было в мужчине. Если Станислав Борисович клеил, то надежно. С гарантией. На двенадцать раз, как минимум. И что ей теперь делать с этой пачкой, если она решила завязать?
Словно в продолжение противоречивых мыслей Татьяны, дверь в ординаторскую открылась, и в ней появился заведующий собственной персоной.
— Таня?.. — его мягкий голос всколыхнул в мозгу притихший марафон, и в ушах снова зазвучало: «Я так тебя хочу…». — Татьяна Егоровна, — поправился он более официально.
Но первое слово дороже второго. Особенно для бедного Таниного сердечка, у которого сразу появились идеи, что именно можно сделать с пачкой презервативов, подаренных Дежневым.
— Вы себя хорошо чувствуете? — участливо поинтересовался заведующий, направляясь к ней.
С каждым его шагом Таня чувствовала себя всё хуже и хуже. Сердце заходилась в тахикардии, дыхание сбивалось, похолодевшие пальцы колотила дрожь.
— Спасибо, вашими молитвами, — откашлявшись, ответила она. Не могла же она, в самом деле, сказать: «После вчерашнего секса — потрясающе. Было вкусно, но мало». Хотя и не мало. Ей хватило. Еще бы домой не нужно было идти, а уснуть там же, на кушетке — и вообще было бы воплощение всех желаний.
— Какая-то вы бледная, — озабоченно спросил заведующий, касаясь Таниного лба так же нежно, но уверенно, как недавно… Ой, да чего он там только ни касался!
«Взбледнулось», — мелькнуло в опустевшей голове Тани, и проказливое сознание, зачеркнув букву «е», исправило ее на «я».
— Не выспалась, — призналась она. Какой смысл скрывать, если она сегодня весь день однозначно будет клевать носом?
— Потому что по ночам нужно спать, — поучающим тоном сообщил Станислав Борисович, и, как ребенка, погладил Таню по голове. Вызывая абсолютно недетскую реакцию. И картинки ночных приключений.
— С кем, интересно? — Татьяна дернула головой, сбрасывая руку Дежнева и в очередной раз вытряхивая непрошенные мысли.
— Просто спать, Татьяна Егоровна, — обезоруживающе улыбнулся Станислав Борисович. — Просто спать.
— А-а. Хорошо, я подумаю над вашим предложением, — кивнула Таня, пытаясь подняться, но Станислав Борисович и не думал отходить, возвышаясь прямо над ней. Ситуация становилась пикантной.
Но тут открылась дверь.
— Стас, дорогой, выручай, — раздался голос Альбины Матвеевны, заведующей родильного отделения. — У меня просто эпидемия какая-то! Отдай мне кого-нибудь из акушерок и вон, Татьяну, например.
Пользуясь тем, что Дежнев развернулся к вошедшей, Таня вскочила.
— Я согласна, — выпалила она, предупреждая рассказ коллеги Дежнева о вчерашних подвигах Зуевой на трудовом поприще. — Только мне нужно лекарства разнести и уколы отколоть. И если Станислав Борисович разрешит, — добавила она, чтобы совсем уж не борзеть.
— С главврачом я согласовала. Стас, буду должна! — уговаривала Альбина Матвеевна.
— Ладно, забирай. От сердца отрываю. Эту пигалицу, и еще Маргариту возьми.
Татьяна чуть не расцеловала Станислава Борисовича за то, что не отправил с нею Ангелину.
— Отлично. Таня, через час жду, — сказала заведующая и упорхнула, закрывая за собой дверь.
А Таня так и осталась стоять рядом с Дежневым, и голова у нее кружилась, будто она была Луной, а он — Солнцем.
— Я… пойду… — сглотнув, спросила Татьяна.
— А?.. — словно выпав из реальности, переспросил Станислав Борисович. — Идите, Татьяна Егоровна. Идите уже.
И Таня пошла.
Глава 26
Стас сел за свой стол, пирамидкой ладоней прикрыв нос и рот. Выдохнул. Ничего так его повело! И ведь ничто не предвещало. Он просто хотел подколоть пигалицу Татьяну, которая сидела с таким утонченно-томным видом, что ни дать ни взять тургеневская барышня. Она сидела на диване и растерянно глядела на него карими глазами над очками. Ее нежные розовые губы без следов помады были чуть приоткрыты, как нередко бывает у тех, кто сильно задирает голову вверх. И всё это в непосредственной близости от вышедшего из спячки мужского достоинства. Вот и теперь оно поднимало голову, черт бы его подрал. Стасу очень хотелось снять с головы дурацкий колпак и дернуть Татьяну — царевну Несмеяну за косу. И притянуть ее за волосы к себе, к тому самому месту, напротив которого эта самая голова находилась, к той самой голове, которая поднималась.
