— Здесь хороший накопительный эффект, — запротестовала Ольга, но наткнулась на твердый взгляд, поднялась и достала турку, запоздало спохватившись. — Извините. Я сама должна была предложить…
Волошин нетерпеливо махнул рукой, Оля поставила перед ним чашку с дымящимся кофе и начала рассказывать.
— Н-да, дела… — обвел их взглядом Сергей, когда та, наконец, умолкла. — Ну что ж, девочки, выхода я тут вижу два. Первый, подаете официальную заяву, мы связывамся с той стороной и начинаем раскручивать дело. Я как минимум четыре статьи вижу по их уголовному кодексу, судя из того, что вы мне рассказали — клевета, нарушение неприкосновенности личной жизни, нарушение тайны переписки, телефонных переговоров и сообщений и незаконные изготовление и оборот порнографических материалов. Отличные работающие статьи, должен сказать.
— Но тогда Дане нужно будет ходить на допросы? — спросила Оля.
— Да, девочки, вы должны быть готовы, что в это влезут следаки, прокуроры и адвокаты обеих стран.
— Результат гарантирован?
— Ну, девочка, ты же сама понимаешь, там где бабло, все может пойти не по плану. Но прецедент будет создан.
— А второй вариант? — подала голос Данка.
— Вы вызываете его сюда под любым предлогом — беременность, развод, шантаж, разборки, — а мы его тут встречаем и пакуем.
— В смысле, пакуете? — не поняла Дана.
— А тебе не надо знать, в каком смысле, — Волошин так посмотрел, что теперь она умолкла. Глупый вопрос, известно как. Наркоту подбросят или что-то в этом духе.
— Я не хочу с ним общаться. Никак. Ни при каких обстоятельствах, — твердо сказала Данка. — Я только хочу, чтобы это все закончилось, — она обхватила руками голову, и Оля тут же ее обняла.
— Дядя Сережа, она не выдержит ни разбирательств, ни общения с этой семейкой.
— Тут вот какая фишка, девочки, — Сергей подобрался, — эта контора, где ты работала, Дана. Они в самом деле оказывают эскорт-услуги, но там крыша нам не по зубам. Там все тайно, девушки элитные, хер… простите, в общем, не достанешь. Мало того, ты помнишь Руденко, Дана? Хозяина автосалона?
— Да, — кивнула Данка, — нас попросили поработать в промоушене на открытии. Это был один раз, когда я согласилась работать вживую. Мне не понравилось, тяжело, я тогда поздно вернулась.
— Я после этого запретила ей так перегружаться, — вмешалась Оля.
— Лучше бы ты запретила ей вообще соваться в этот гребаный «Продакшн», — Волошин взглядом попросил разрешения закурить и подошел к окну. — Теперь этот эпизод мусолят все кому ни лень. Руденко — постоянный клиент вашей конторы и как раз не по моделям, а по девицам. Вляпалась ты, Дана, по самое по некуда. Поди теперь докажи, что ты там не при делах.
В кухне повисла звенящая тишина, такая, что слышно было, как потрескивает табак в сигарете.
— Ладно. Посмотрим, что тут можно сделать, — Волошин оперся о подоконник. — Ольчик, сделаешь еще кофе? А жаль, что вы не хотите вызвать сюда парня, — задумчиво добавил он, глядя на сигаретный дым, уплыващий в форточку, — я бы с удовольствием подержал его в изоляторе с отморозками.
— Но вы же сами говорите, что за деньги можно все порешать, — Оля поставила турку на огонь. — Какой тогда смысл, если его все равно выпустят?
— Так ведь можно и не дожить, — философски заключил Волошин и затушил сигарету.
Глава 16
Волошин не оставлял попыток убедить девушек побороться за честное имя Даны.
— Нельзя так, — рубил он рукой воздух, сидя у них на кухне, — потому они и действуют безнаказанно, что такие девчонки как вы не могут дать отпор. А здесь на нашей стороне и юристы, и следователи, есть же закон, есть статьи, почему не попробовать, Дана? Ольга, ну хоть ты ей скажи! Первым всегда тяжело, зато те, кто за вами будут идти, уже пойдут по проторенной дорожке. Безнаказанность порождает еще большие преступления.
— Может и правда попробуем, Даночка? — осторожно попробовала уговорить Данку сестра.
— Зачем, Оля? — вопросом на вопрос ответила та. — Что это даст?
— Пусть Баграевы за все ответят.
— Каким образом? Напечатают опровержение? Принесут извинения? Так они мне не нужны. Или ты считаешь, я приму извинения Данияла?
Конечно, она кривила душой. Возможно, извинения Дана, и принесли бы недолгое облегчение ее истерзанному сердцу. А вот что дальше? Он бы извинился, и разошлись как в море корабли? Разве это нужно было Данке?
— Да в гробу мы видали его извинения, в белых тапках, — сердито ответила Оля.
— Тогда что, деньги? Ты считаешь, за это можно брать деньги?
— Нет, конечно, но...
— Вот видишь, это все не то, Оль, — тихо продолжила Дана. — Единственное, чего бы мне хотелось, чтобы ничего не было. Просто не было. Ни фото, ни видео, чтобы свадьба закончилась как у всех, и мы с Даном уехали на Бали. И я бы никогда не узнала, что он может меня предать.
— Так не бывает, Данчик, — Ольга обняла ее, и та спрятала лицо на груди у сестры, — предавший раз предаст снова, не сейчас так потом, и не известно еще, что хуже.
— Вот, — шепотом заключила Данка, — значит, надо просто забыть о нем, стереть, как будто его и не было никогда в моей жизни. Это мне и нужно, Олечка, а не следствие, которое будет тянуться месяцами и выматывать из меня душу. А то, что дядя Сережа сказал про других, это наверное ужасно, но мне все равно, правда. Прости, неважный из меня первопроходец…
И Волошин сдался.
— Тогда выбирайте город. Из столицы вам лучше уехать, домой тоже возвращаться не стоит, вас там каждая собака знает. Оля, ты работу себе найдешь без проблем, а тебе, Дана, организуем перевод в другой вуз по твоей специальности. И лучше не затягивайте.
Они и не затягивали, открыли карту и ткнули наугад в первый попавшийся областной центр. Южнее столицы, чтобы было теплее и больше солнца…
— Чудненько, у нас там хорошо налажены связи, — удовлетворительно кивнул Волошин и занялся переездом.
Везапно объявились адвокаты Баграевых с требованием аннулировать брак в судебном порядке. Основанием служило обвинение в нарушении процедуры заключения брака и утверждение, что брак предполагался фиктивным.
— Зачем суд? Я и так все подпишу, — удивилась Данка, когда Волошин сообщил эту новость.
— Уверена? Тут тоже можно побороться, — не согласился он.
— Дядя Сережа, я хочу, чтобы этот мужчина навсегда исчез из моей жизни, — твердо сказала Дана. — И если можно сделать так, что он станет мне никем, я буду счастлива.
Волошин вгляделся в ее лицо и согласно кивнул.
— Хорошо. Тогда я поторгуюсь.
Откуда-то у Данки взялись адвокаты, они встретились с Баграевскими юристами и составили соглашение. В нем Дана признала фиктивность брака и подтвердила, что в ЗАГС они с Даниялом Баграевым приезжали в разное время, там не пересекались и вообще, она с ним едва знакома.
В обмен на это Баграевы пообещали использовать все свое влияние, чтобы удалить по максимуму из сети информацию о сорванной свадьбе и о самой Данке. Суд состоялся через несколько дней и признал брак Данияла Баграева и Дании Литвиновой недействительным.
То ли эта новость подкосила Дану, то ли все пережитое дало о себе знать, но чувствовала она себя ужасно. Постоянная слабость, тошнота, рвота, она не могла есть, ее преследовали запахи, от которых выворачивало наизнанку.
Они как раз только переехали и поселились в одной из служебных квартир, пока не найдется что-то подходящее. Ольга даже подумывала продать родительскую квартиру — все равно в ближайшие лет пять-десять путь в родной город был заказан — и купить жилье, а не снимать. Волошин посоветовал риэлтера, так что проблем с продажей не было.
Оля по рекомендации устроилась в стационар, в местном университете была кафедра иностранных языков, и Данкиными документами по переводу как раз занимались. Здесь их никто не знал и не узнавал, а чтобы не было вопросов, решено было сменить Дане имя и фамилию. Волошин идею поддержал.
