— Отличная задница, — шепчу я и мягко обхватываю его член ладонью.
— Блядь… — Матвей прикрывает глаза и с шумом выдыхает.
Я продолжаю неторопливо двигать рукой, надавливая большим пальцем на вершину головки. Не преследую цели удовлетворить — мне просто нравится его трогать. Ладони Матвея опускаются на ягодицы и тянут вверх, заставляя меня встать на цыпочки. Наши губы встречаются, инициатором поцелуя на этот раз становлюсь я. В руке становится липко из-за выступившей смазки, опять шумит в ушах.
— Если я тебя сейчас не трахну, то кончу в твою руку, — бормочет Матвей и рывком поднимает меня вверх. В ответ я обвиваю ногами его отличную задницу и обнимаю плечи. Возбуждение снова звенит в каждом уголке тела и стремительно заражает собой мозг.
Едва спина упирается в стену, следует сильный и быстрый толчок. Бёдрам становится мокро — это вытекает сперма, которую Матвей влил в меня каких-то пятнадцать минут назад. Такое со мной точно впервые.
Когда всё заканчивается, он осторожно опускает меня на ноги. Колени размякли настолько, что едва удаётся стоять прямо. Я не привыкла к такому. И не знаю, возможно ли вообще к такому привыкнуть.
— Ты мой лучший секс. — Не дав возможности ни поверить ему, ни усомниться, Матвей кладёт ладони мне на талию и заставляет встать под душ. — Подними руки.
Я поднимаю. Нет сил сопротивляться. Саднит спину, между ног тянет, горло охрипло от вскриков, а мозги превратились в бесцветную вату. Этот мальчишка забрал у меня все силы.
Поставив лицо под струи воды и зажмурившись, позволяю ему мылить мне подмышки, грудь и спину.
— Расставь ноги.
Я расставляю. Беззвучно охаю, когда его скользкие от мыла пальцы трогают меня там, прикусываю губу, когда упругая струя воды смывает пену. Даже в самом извращённом сне я бы не могла допустить такое.
— На этом достаточно, — отшучиваюсь я, когда напор воды между ног исчезает, и для убедительности отдёргиваю занавеску. — Тебе надо обслужить и себя.
Опускаю ступни на пол и подхватываю лежащее на стиральной машине полотенце. Сначала высушу волосы, а после подумаю, что потом. Соорудив на голове тюрбан, я покидаю ванную, давая Матвею возможность побыть наедине с собой. Заваренный чай по-прежнему стоит на журнальном столике, тут же на полу валяются его брюки и полотенце, которое он с меня снял.
Я снова оглядываюсь. В этой квартире всё инородное, начиная от стен с дешёвыми обоями и заканчивая диваном, накрытым голубым синтетическим пледом. Удивительно, насколько это теряет для меня значение, когда рядом оказывается Матвей. Как долго я смогу пробыть с выключенной головой? Недолго, судя по тому, что опасные мысли уже начинают требовательно скрестись.
Наливаю в чашку остывший чай и делаю глоток. Он чёрный, крепкий, кажется с чабрецом. Я не пью чёрный чай, но едва ли сейчас стоит быть избирательной. На самом деле, не так уж и плохо. Даже вкусно.
Платье и бельё лежат на краю дивана. Размотав махровый тюрбан и просушив волосы, я надеваю их, тщательно расправляю смятый подол. Ткань ощущается колючей, инородной. Но до дома можно потерпеть.
— Куда ты собралась?
Я поворачиваюсь. Матвей стоит в обмотанном вокруг бёдер полотенце, потемневшая от воды чёлка падает ему на глаза. Судя по влажному блеску на животе и плечах, Золотой мальчик явно торопился.
— Собираюсь поехать домой, — твёрдо говорю я, стараясь не разглядывать его тело. — Уже поздно. Пора.
— Останься. — Он делает шаг ко мне, на что машинально хочется отступить назад.
Враждебная обстановка вокруг начинает размываться, словно в фокусе фотоаппарата, наведённого на единственно нужный объект. Этот объект — Матвей, затмевающий собой всё остальное.
— Я не могу. Мне нужно вернуться домой.
— Ты можешь переночевать у меня. — На его лице появляется озорная улыбка. — Обещаю, я тебя больше и пальцем не трону. Мы просто будем спать.
На секунду я разрешаю себе это представить: что можно прямо сейчас опуститься на кровать и уснуть, прижавшись к его тёплой коже щекой, как тогда в машине. Голова снова становится невесомой, а тело, напротив, тяжелеет. В этом заключается проблема. Я слишком хочу остаться.
— Нет, Матвей. Я поеду домой.
Он поднимает руки в жесте «ты победила», улыбается. Умный мальчишка. Он не будет настаивать.
— Я сам вызову тебе такси. — Матвей подходит к дивану и берёт валяющийся там телефон. — Не спорь только, ладно? Это не обсуждается.
Я не пытаюсь спорить и, назвав адрес, смотрю, как он щёлкает пальцем по экрану. Вечер выдался по-настоящему безумным. Другой вопрос: как мне, не свихнувшись, пережить эту ночь?
24
Стелла
Под обстрел разрушительных мыслей этой ночью попасть не получилось. После приезда домой я почти сразу провалилась в глубокий сон без сновидений. Матвей действительно высосал из меня все силы, но в моей ситуации это скорее плюс. Чтобы восстановиться перед тем, как реальность по мне ударит, необходимо было время.
Это случается утром, сразу после того как я открываю глаза. Знакомые бежевые стены и огромная дизайнерская люстра под потолком, которую с недавних пор я по каким-то причинам ненавижу, стыдят меня с первых секунд нового дня. Когда я впервые вошла в этот дом, то была полна энтузиазма стать здесь счастливой вместе с Романом. Заботиться о нём, организовывать семейные ужины и рожать наших общих детей. Этот дом он строил специально для нас. И вот сейчас я лежу в супружеской постели и понимаю, как сильно облажалась. Семейные ужины на второй год нашей жизни заменила доставка еды, детей я так и не родила, и едва ли меня можно назвать заботливой женой. И в довершение всего вчера я ему изменила. Три раза за вечер. Неплохо для новичка, правда?
Картины, звуки, запахи — от них не скрыться. Стук каблуков, бьющихся о пол, когда Матвей трахает меня на столе в моём кабинете, никотиновый вкус его дыхания, затекающий мне в рот вместе с поцелуем, запах дерева и мятного шампуня, тёмные глаза, смотрящие на меня снизу, шум льющейся воды, серебряный крестик на груди, скачущие стены… Я непроизвольно жмурюсь и вместе с тем ощущаю мощный спазм в животе, отдающийся приливом жара между ног. Тело продолжает жить вчерашним днём, чего не скажешь о мозге.
Ну и как мне теперь со всем этим быть? Семья и работа были моими приоритетами, и вчера я сделала всё, чтобы их уничтожить. Изменила мужу. В его офисе, с его подчинённым. В эстафете «Проёбанная жизнь» я точно пришла бы первой.
Стрелки настенных часов неумолимо приближаются к цифре семь, и, глядя на них, я принимаю решение не идти на работу. Приехать в офис означает встать с постели прямо сейчас, посмотреть в зеркало и вполне возможно, обнаружить следы вчерашнего преступления: лихорадочный блеск глаз, нечаянный синяк или припухшие губы. Ещё — войти в свой кабинет, увидеть трёхмерную голограмму себя, вжатой щекой в стол, и встретиться лицом к лицу с Матвеем. Нет, только не сегодня. Сегодня мне нужно решить, как жить дальше.
«Вер, я сегодня на работу не приду. Плохо себя чувствую. Предупреди кого нужно».
«Конечно, отдыхай, Звезда моя. Надеюсь, ничего серьёзного?»
«К завтрашнему дню оклемаюсь».
И мысленно иронизирую: «Но это не точно».
Отложив телефон, я предпринимаю отчаянную попытку повторно уснуть, чтобы ещё немного отсрочить муки совести, но не выходит. Ворочаюсь, вздыхаю, жмурюсь — кажется, будто собственное тело мне жмёт — и наконец, встаю с кровати. Минуя отражение в зеркале, захожу в душ, где в течение часа тщательно мылю тело и волосы, смывая воспоминания о вчерашнем дне. «Ты такая красивая. Как перестать тебя трогать?».
Раздражённо ругнувшись, я трясу головой. Хватит. Замолчи, чёрт бы тебя подрал. Мешаешь думать.
Не помогает и чашка крепкого кофе. Слишком много потрясений и слишком много секса, чтобы вот так запросто, одним усилием воли заставить себя обо всём забыть. Так что мне делать? После возвращения Романа огорошить его новостью о своём уходе? Он, конечно, спросит о причине. И что мне на это ответить? Сказать, что расстаться будет честнее, потому что я ему изменила? Не слишком ли циничное заявление от жены, которая на днях закатила ему сцену ревности, заподозрив в связи с сотрудницей?
