— А почему она тогда на тебя вешается? — обиженно как-то вопрошает Ромашка.
— Понял. Извини. Больше такого не повторится. Обещаю. — Серьезно говорю, потому как, и правда, не собираюсь больше позволять подобного. Представляю если бы Арина — вот так с каким-то левым парнем, нет, сломал бы ему челюсть. Так что и себе позволять не должен. Раз уж мы теперь… стоп. А ведь это до сих пор открытый вопрос.
— Ромашка, — немного отодвигаюсь от нее, чтобы увидеть глаза, в которых сейчас отражаются звезды. — Серьезный вопрос. Отвечай честно и без раздумий.
— Ч-что? В смысле? — Хлопает ресницами она удивленно.
— Ты будешь моей девушкой?
Глава 23
Арина
— Ты будешь моей девушкой? — мороз по коже пробегает, после услышанного вопроса. Смотрю на Кирилла, смотрю в его глаза, подобные лазурному океану, и не могу понять: сон это или реальность. Я столько лет мечтала услышать этот вопрос, и вот он — в своем натуральном виде. Только ответить не могу, смущаюсь до чертиков. Буквально минуту назад мы так сладко целовались, что я в какой-то момент потеряла контроль над собой и происходящим.
— Ну-у? — тянет Соболев, скользя рукой по моей талии.
— Мне нужно подумать, — почти шепотом произношу три слова, которые в корне не относятся к моему решению. Ведь я первая его поцеловала, ведь сейчас мы лежим в обнимку, какой тут подумать. Мысленно там давно полноценное «да».
— Тебе не кажется, что я, итак, слишком долго жду твоего «да»? — иронично замечает Кирилл.
— Две минуты — это долго? — усмехаюсь в ответ, заливаясь краской. И почему теряюсь под его напористым взглядом. Робею, как пятилетняя девочка.
— Какие минуты, о чем ты, Ромашка? У нас на счету годы… годы, целые годы. Давай, говори «да» и я успокоюсь.
— Соболев, уймись. Я подумаю над твоим вопросом.
— Ты сейчас типа заигрываешь со мной?
— Что? Нет…
— Я припомню тебе это, маленькая вредина! — игриво заявляет Кирилл.
— Гляди! — поднимаю палец к небу, стараясь переключить его внимание на звезды. Хотя лежать вот так рядом, чувствовать чужое дыхание, быть эпицентром любимого человека — безумно приятно. И почему я раньше не понимала этого.
— Звезды, слушайте мое желание, — говорит громко Соболев, и тянет ладошку вверх. Рукав толстовки немного скатывается вниз, и замираю, в диком оцепенении, замираю. Потому что вижу браслет. Тот самый, который сейчас… точно, который я не снимала уже множество дней, недель, месяцев. Он стал частью меня однажды. И видимо навсегда.
— Ты тоже его носишь? — слетает с моих губ. Не стоило, наверное, спрашивать, но почему-то очень хочется узнать. Соболев замечает направление моего взгляда и довольно быстро отвечает:
— Не смог не носить. Пытался, даже думал выкинуть его. Но каждый раз не получалось. Рука не поднималась. А потом, когда смотрел на браслет, вспоминал тебя. Твою улыбку. Твои слова поддержки. Арин, ты всегда была для меня особенной. Пообещай мне, — тон голоса Кирилла меняется, теперь он звучит серьезней. По-взрослому. И я не могу, не согласился.
— Обещаю. А что именно?
— Чтобы ни случилось в наших отношениях в будущем, дай мне шанс объяснится. Я не хочу из-за какого-то недоразумения однажды разрушить нашу связь.
— Обещаю!
Соболев прижимает меня к себе, и я утыкаюсь носом в его горячую грудь. Хочется, чтобы время остановилось. Хочется лежать вот так рядышком всю жизнь, и ощущать, себя нужной и желанной рядом с тем, к кому тянется сердце.
Мы смотрим на метеорный поток, иногда обмениваемся шутками, а порой и желаниями. Я загадываю большую банку нутеллы, а Кирилл предлагает мне однажды испечь для него круассаны с этой самой нутеллой. Я отнекиваюсь, но в итоге сдаюсь под напором щекоташек. И мы снова тянемся друг к другу, сливаясь в нежном волшебном поцелуе. Целуемся так часто, что через два часа у меня едва не начинают болеть губы. Однако хочется еще и еще.
Когда солнце начинает медленно поднимается, время показывает уже четыре утра. Я зеваю, Кирилл тоже. Но для сна выбираем все же домашнюю кровать, а не плед на траве под открытым небом. Собираем вещи, и двигаем вниз, к дороге. Такси сюда не вызвать, они попросту не приедут, поэтому нам приходиться идти пешком минут тридцать по пустырю.
Теплый летний ветерок качает ветви деревьев, высокую траву, и разносит запахи горных цветов. Вдали пастух выгуливает коров с большими колокольчиками на шее, а в другой стороне спокойно разгуливают курочки. Где-то слышен лай собак, а где-то петушок задиристо кричит о приближении нового дня. И если честно, я до сих пор не верю, что иду за руку с Кириллом. Его горячая ладонь крепко сжимает мою, и я внезапно ловлю себя на мысли, что прямо сейчас в этой глуши, находясь рядом с этим человеком, ощущаю счастье. Я счастлива. Просто счастлива. Потому что мы вместе.
К пяти утра мы приезжаем на такси к дому, вернее к подъезду Соболева. Выходим из машины, и планируем попрощаться. Вернее, я планирую.
— Интересно, как буду домой пробираться в такое время, — зачем-то говорю вслух. Снимаю с себя куртку Кирилла и отдаю ему, хотя уверена, что он пойдет меня провожать до самого подъезда.
— Пошли ко мне, — вдруг предлагает Соболев. Серьезно так, без всяких шуточных интонаций.
— Ч-что? Нет, — сразу начинаю махать руками перед носом. В голову лезут пошлые мысли. И да, я не готова к такому резкому переходу. И вообще… на мне даже белье разноплановое. Стоит только подумать, буквально на секунду, что между мной и Кириллом что-то такое происходит, как к скулам подступает румянец.
— Обещаю, приставать не буду. И у меня два дивана, пошли, Ромашка, — не дает и слова возразить Соболев. Просто силой затаскивает к себе в квартиру. Я, конечно, вставляю всевозможные аргументы. Пытаюсь сопротивляться, но в итоге ничего не выходит.
Кирилл мне предлагает занять его кровать, а сам планирует лечь в другой комнате. Выдает чистое белье, а еще свою майку. С намеком, что спать в джинсах и кофте не очень удобно. Смущенно благодарю его и закрываю дверь в свою обитель. Плюхаюсь на мягкий диван, и наконец, выдыхаю. Теперь можно не стесняться улыбаться полной грудью. Притягиваю к себе вещь парня и таю, как маленькая льдинка. Едва не стучу ногами об пол, до того эмоции переполняют. Чувствую себя маленьким ребенком, которому первый раз купили воздушный шарик. Красивый, с красной ленточкой. Качаю головой в разные стороны, и сама себе умиляюсь. Наверное, я сошла с ума. Иначе как можно объяснить, что мне постоянно хочется смеяться.
Минуты две или три прибываю в состоянии волшебной эйфории. Потом, правда замечаю время на часах и понимаю, сон все еще жизненно необходим. Закрываю занавески, чтобы хоть немного создать ощущение ночи в комнате. Снимаю джинсы, кофту, бюстгальтер и накидываю поверх майку Кирилла. Обхватываю себя руками и вновь ощущаю прилив сумасшествия. Накрываюсь простынкой, закрываю глаза и представляю всякие глупости. Опять краснею, как морковка, и улыбаюсь. Жаль, что майка чистая. Мог бы дать и свою, с запахом цитруса. Хотя… тогда я бы точно поплыла не в те дали.
Так погружаюсь в фантазии, что не слышу скрипа двери, и чужих шагов. А зря. Тогда бы взяла себя в руки и сделала вид серьезный, и главное спящий.
— Обо мне думаешь, да? — разлетается в темноте голос Кирилла. Черт. Вот это попадос. И как мне теперь к нему повернуться. Ладно. Никто ведь не говорил, что человек не может во сне улыбаться. Да, вот так глупо улыбаться. Поэтому я принимаю самую безумную тактику — притворяюсь спящей.
— Молчание — знак согласия? — не унимается его игривый тон. Господи, я ведь так долго не продержусь. Когда этот негодник уже уйдет. Зачем вообще пришел, явно не спокойной ночи пожелать.
— Вообще я хотел дать тебе одеяло, но теперь… — обрывает себя на полуслове Кирилл. Мне жутко интересно узнать, что он планировал сказать. И я едва сдерживаюсь, чтобы не повернуться и не открыть рот. Однако кое-кому кажется это и не нужно. Понимаю я это, правда только в тот момент, когда рука Соболева, оказывается на моей талии.
