Да и мне сейчас искать новую помощницу представлялось сомнительным удовольствием. Не солидно это как-то раскидываться рабочими кадрами на пустом месте.
По крайней мере именно так я оправдывал свой внезапный приступ альтруизма по отношению к людям, которые меня предали.
Но находится с Катей рядом целый день оказалось тем еще испытанием. Я старался вести себя профессионально и отстраненно. Не показывая ни толики того, что творилось у меня в душе.
Признаться честно, я надеялся, что Данилова откажется возвращаться в офис, что в ней проснется хоть капля совести. Но она тут же примчалась на работу, вела себя как ни в чем не бывало, занимаясь делами с тем же энтузиазмом, что и раньше. Чем заставляла меня тихо кипеть наедине с собой.
Однако вместе с этим я испытывал совершенно иррациональный подъем от ее присутствия в зоне моей видимости. Ловил взглядом ее фигурку, мелькнувшую в дверном проеме, прислушивался к звуку ее звонкого голоса и ждал, когда она заглянет в мой кабинет за какой угодно мелочью.
Кажется, именно так и сходят с ума.
Едва выдержав этот длинный-длинный рабочий день и визит Даниловой в конце него, как финальное испытание, я отправился домой в надежде на спасительную тишину и одиночество. Но моим планам не суждено было сбыться. Прямо у подъезда, опираясь на капот своей новомодной тачки меня поджидал младший братец.
— Привет. — бодро поздоровался он. — А я к тебе.
— Не помню, что бы звал тебя в гости. — вместо приветствия сказал я, проходя мимо него в сторону подъезда.
— Ты не берешь трубку. — укоризненно заметил Славик направляясь за мной.
— Это потому, что я не хочу с тобой разговаривать. — озвучил ему очевидное.
— Что за детский сад? — возмущается он.
Я резко остановился на месте, от чего Славик врезается мне в спину по инерции и глухо ойкает. Разворачиваюсь и смотрю ему прямо в глаза.
Меня трудно вывести из себя, но Славику это удается в последнее время с завидной регулярностью. Вот уж кто действительно себя ведет как ребенок, так это он. Думает, что все всегда будет спускаться ему с рук. Не спорю, возможно, он крутой пиар-менеджер и видит все в ином свете. Но это не отменяет того факта, что с точки зрения человечности он ведет себя по-свински.
Славик тушуется от такого пристального внимания и отводит взгляд, а я снова разворачиваюсь и иду к лифту.
— Слушай, прости. Стой. Яр. — тут же противореча сам себя Славик преграждает мне путь. Я останавливаюсь, а Славик выдыхает. — Может пустишь меня в дом и мы поговорим?
Молча поднимаемся на лифте, так же молча заходим в мою квартиру. Славик с любопытством озирается по сторонам, словно не был у меня сто лет. На самом деле ему неловко и меня от чего-то радует сей факт. Он дает надежду на тот, что с ним еще не все потеряно.
Мы проходим в комнату и я с удовольствием проваливаюсь в мягкое кресло. А Славик так и стоит по среди комнаты приложив одну руку к подбородку словно о чем-то задумался, а вторую упирает в бок. Он делает несколько шагов в сторону дивана, но передумав останавливается и поворачивается ко мне лицом.
— Это я выложил в сеть тот прямой эфир. Записал и выложил. Котик его завершила не сохраняя. Она правда ненамеренно это сделала. А я не хотел терять такой материал. Тебя же там не видно, ты личность не медийная, да у тебя даже ни одного профиля нет в соцсетях! И я решил, что плохо никому не будет. — тараторя выпаливает он.
Не могу сказать, что мне становится легче от этой информации, но все же.
— Зачем ты вообще притащил ее работать ко мне? Еще один розыгрыш?
— Нет! Конечно нет. Хотел доказать тебе на практике, что не все блогеры идиоты. Наш давний спор. Вот и все. — говорит Славик и наконец устало плюхается на диван. — Слушай, Яр. Правда, у меня не было цели посмеяться над тобой или выставить идиотом. По правде говоря, пока Катя не сказала, как эта съемка скрытой камерой может восприниматься тобой, я даже об этом не задумывался.
— Что она сказала тебе? — напрягаюсь я, вспомнив о своих откровениях.
— Что это унизительно. В общем, я удалил видео. Прости. — смотрит он на меня взглядом побитого щенка.
— Черт с тобой. — сдаюсь я, растирая лицо ладонями. — Я дам спокойно доработать твоему блогеру эту неделю, что бы вы выиграли свою тачку, но после этого, будь добр, избавь меня от общения со своими подопечными.
— Эмм… С этим могут быть проблемы. — растерянно говорит брат.
— Какие? Только не говори, что под шумок подсунул мне еще кого-то?
— Да нет, я про спор. Котик вышла из батла. Сегодня записала обращение и… — Славик тяжело вздыхает. — Такие кадры теряю. В общем, вот. — он протягивает мне свой смартфон с открытой Катиной страницей, кликает на последний пост загружая видео и я в неверии наблюдаю за тем, как она собственнолично уничтожает свою репутацию.
Глава 35
Это было трудное, не простое решение, но я чувствовала, что так будет правильно.
Как только вернулась с работы заперлась в своей комнате, привела в божеский вид кровать, установила штатив, настроила свет и приготовилась записать свое разоблачение.
Псевдо-разоблачение вообще-то, но это неважно. Правда — понятие относительное. И каждый верит в то, во что ему удобно и приятно верить.
Например, сегодня вышел влог Алисы, в который она не преминула вставить наш страстный поцелуй с шефом и озвучить свои догадки о том, что работаю я по блату в компании своего парня. (И откуда она так оперативно успела информацию нарыть?) Ну а там уже и другие хейтеры подтянулись со своими доводами и домыслами.
И кажется, это самый удобный момент, чтобы технично самоустраниться.
Тяжело вздыхаю просматривая свою ленту инстаграма. Стоит ли Шевцов того, чтобы потерять то, чего я добилась таким трудом?
Да.
Нажимаю на кнопку записи прямого эфира:
«Привет, ребят. Знаю, многие из вас активно следят за моей страничкой с самого начала моих несмелых шагов в медиа пространстве и знают меня как честного и адекватного блогера, а в последнее время активно следят за моей офисной жизнью и искренне желают мне удачи. Заранее прощу у вас прощения, но сегодня вынуждена вас разочаровать… — драматическая пауза. — Вся моя эпопея с работой — это фейк. Не было никаких офисных дрязг, выматывающих рабочих будней, съемок скрытой камерой и тирана-начальника. Все, что вы видели в эфире — это срежиссированная картинка, профессиональные актеры и заранее продуманный сценарий. — выпаливаю практически на одном дыхании. — И да, мне безумно стыдно, что я обманула вас, предала доверие самых преданных моих подписчиков, но, к сожалению, изменить уже ничего не могу. Сбылся мой самый большой страх — я разочаровала не только вас, но что еще страшнее, я предала и разочаровала саму себя. — я опустила взгляд на свои ладони. Голос дрожал, но мне необходимо было завершить эфир. — Не берите пример с Котика, ребят. Будьте всегда сами собой, не обманывайте дорогих и близких вам людей, не делайте то, чему противиться ваше сердце и будет вам счастье.»
Завершить, сохранить.
Фу-х.
Что-то капнуло мне на грудь и растеклось аккуратной маленькой кляксой на блузке. Я провела по подбородку и щеке ладонью и с удивлением обнаружила на них мокрые дорожки слез.
Ну отлично. Только слезомойничества в прямом эфире мне и не хватало под конец.
Слышу робкий стук в дверь и в приоткрывшуюся щель тут же протискивается вихрастая макушка.
— Снова Каталити? — с сочувствием спрашивает братец.
— Ага. — усмехаюсь сквозь слезы.
— Что это было? — уже не церемонясь вваливается он ко мне в комнату и плюхается на кровать. — Что за тупой вброс?
— Так надо. — не буду же я объяснять брату, что влюбилась и это мой способ показать любимому человеку всю серьезность моих намерений. Может не идеальный и даже слегка глупый способ, но другого я пока не придумала.
— Лааадно. — тянет Андрей. — Сделаю вид, что понял.
— Тебе не поможет.
