В род зал Стеф отправилась без меня, она хотела рожать без меня, я остался ждать в коридоре. Радовало одно, что Кевин с ней, она уверена в нем, даже не кричала ни разу и не плакала, значит все идёт хорошо. Я не знаю сколько я ждал, кажется уже была ночь. Вышла медсестра.
— Поздравляю, у вас прекрасная дочь. Идемьте со мной.
Мы прошли в палату, где меня переодели в специальную стерильную одежду. Вышел Кевин немного не чистый, перчатки в крови скинул в мусорное ведро.
— Идём, самое важное оставили тебе.
Мы прошли в родильное отделение. Стефания лежала на столе, бледная, улыбается, вся счастьем светится. Хотелось обнять ее сразу. На груди лежал младенец, прикрытые пеленкой. Детский крик наполнял помещение, душа радовалась этому моменту. Я услышал писк дочери. Мне протянули пуповину и ножницы.
— Режь. — Кевин с улыбкой подтолкнул меня.
Я перерезал пуповину где мне показали и у меня по телу расплылась волна мурашек. Волоски все торчком встали от этого нового неизведанного мне чувства.
Дочку забрали у Стефании на специальный стол для процедур. Потом завернули и протянули мне белый свёрток. Такая крошечка, такая маленькая сморщенная, щекастая, с чёрными глазками, как у мамы, смотрит на меня, а я тону. Тону от любви, что меня переполняет и чувствую, как по щеке течёт скупая мужская слеза. Взял на руки дочь. Я никогда не мечтал о таком счастье.
Целую крошку в носик и она морщится. Смешно так. Иду к Стефании, целую ее в губы. Нежно. Жадно. С благодарностью.
— Спасибо за дочь, она прекрасна, как ее мамочка. Обожаю тебя любимая моя. Посмотри какое чудо ты нам подарила.
— Люблю тебя, береги ее. Я безумно вас люблю.
— Что? Что это значит?
Аппараты начинают пищать. Я в панике смотрю на Кевина. Он начинает нажимать кнопку экстренного реагирования. Меня с ребёнком оттаскивают в конец палаты. Я вижу, как Стефания гаснет на глазах. Из ее глаз катятся слёзы, я ничего не понимаю. Кричу в бреду, что происходит. Но меня сейчас не слышат. Прибегает бригада врачей, делают разряды, запускают сердце, но прямая линия на аппаратах и раздражающий звук говорит о том, что у них ничего не получается.
Я падаю на колени, прижимаю к себе дочь.
Я не готов был сейчас потерять Стефанию. Не готов. Все же было так хорошо. Что могло произойти!
— Отойдите! Все отойдите! Уберите ребёнка и мужа из палаты! Вон!
Появился какой-то мужчина, я видел его раньше в кабинете Стефании.
Кевин вывел меня в другую палату.
— Мне жаль, Вадим! — Кевин сам бледный, тяжело вздыхает, в голосе слышна дрожь. — дай мне малышку.
— Нет! Я не отдам ее никому! — крепко обнял нашу родную частичку.
— Ладно, ладно! Друг! Сиди.
— Что с ней? Что происходит? Кевин ты знал? Что так случится?! Сделай что-нибудь!
— Нет, знала только она сама. Мне очень жаль, что так случилось…
Дальше, как в пропасть.
Я не слышал слов. Звуков. Я сидел с младенцем на руках и смотрел в одну точку. Она же была здорова. Что случилось?! Сидел так не знаю сколько.
Жизнь для меня закончилась, но я держал на руках нашу жизнь, нашу любовь. Она мирно спала и улыбалась, а я не мог вздохнуть от горечи в горле.
