— К сожалению, законных способов нет. У Владимира Савицкого есть полные основания вернуть себе недвижимость, выселить текущих жильцов, и занять место в вашей головной компании.
Скриплю зубами. Только запусти эту гангрену в здоровый бизнес, сразу же отравит все, к чему прикасается!
— Можете подать в суд, но вам откажут. Нет оснований для обжалования. Дело закроют, даже не начав.
На самом деле ничего хорошего. Карандаш в моих пальцах треснул.
Юрист призадумался.
— Это единственно возможный вариант. Но согласится ли он? — вносит разумные сомнения.
Но я уже знаю ответ.
— Согласится, — хватаю мятый пиджак.
Глава 13.2
Александр
Кручу в голове слова юриста.
Законных методов для обжалования нет.
Законных нет? Значит, нужно другие найти.
Не буду врать, мне приходилось обходить закон, пользоваться лазейками.
Я заставлял трактовать двусмысленность в свою пользу, когда это было выгодно.
Но никогда подло не бил в спину ни партнеров, ни своих знакомых.
Мне даже в голову не приходило использовать такие подлые лазейки против тех, с кем у меня были и есть тесные связи.
Потому сложно представить себя на месте того, кто решил так подло пойти против своей семьи.
Он же мне отец…
С такими мыслями я смотрю на дом, принадлежащий моим родителям.
С момента, как я узнал о подлости отца, прошли сутки.
Напряженный день и бессонная ночь в конференц-зале с юристами оставили мятые следы на моей рубашке.
Щеку колет щетиной, но хуже всего накатывающий фон раздражения и усталости.
— Запускать? — интересуется начальник службы безопасности.
Намекает на бодигардов, готовых по моему приказу вывести папашу куда подальше и примять его, выбить силой и признание, и отказ.
Никогда закон таким образом не переступал.
Силой не выбивал.
Что ж…
Все бывает однажды.
У него хватило подлости ударить по моей беременной жене, исподтишка затеять смуту.
Неужели у меня не хватит решимости прекратить этот беспредел?
— Дай мне еще минуту. Есть сигареты?
— Не курю, — отмахивается, но просит кого-то из своих.
Через полминуты у меня в руках оказывается сигаретная пачка.
Обещал же бросить Марике, но сейчас такая ситуация, что нельзя не покурить.
Но как с папашей разделаюсь, обязательно брошу!
Выкурив две сигареты подряд, решаюсь, наконец, дать отмашку.
Но перед этим уточняю:
— Все подписали соглашение о неразглашении?
— Да, вся прислуга, вся охрана оповещены. Подписались все, кроме тех, с кем заперли ва… кхм, Владимира Савицкого, — исправляется.
— Проследи за тем, чтобы и они все подписались.
С каждым из них позднее я поговорю лично. Нужно отсечь тех, кто остался верен отцу и слушал ту лапшу, которую он вешал.
Начальник службы безопасности запускает в дом своих людей, они рассыпаются, как черные муравьи.
За происходящим наблюдаем через камеры.
Парни ловко оттесняют людей, разделяя, выводят по одному…
— Кажется, все. Остался только Савицкий, — отчитывается. — Выводить?
— Я сам.
Прежде, чем все закончится, хочу посмотреть в глаза этому мерзавцу. Чтобы запомнить навсегда, каким я быть никогда не захочу.
Пусть мне хватит сил таким не стать…
* * *
Отец сидит в кресле, напуганный, но пытающийся сдержать на лице самодовольную ухмылку. Вхожу в кабинет. Он вскакивает.
— Тебе понадобилось целая толпа, чтобы справиться со стариком! Слюнтяй! Щенок позорный!
Не обращаю внимания на его слова. Пусть говорит, что угодно, плюется оскорблениями.
Протягиваю ему черный мешок.
— Натяни это на свою тыкву или тебе помогут.
— ЧТО?!
Он испуганно отшатывается, всем телом к шкафу прилипает. По вискам резко начинает струиться пот.
— Ты же не серьезно, Саша… Саш… Саня…
Я молчу.
— Санек! — взвизгивает высоко.
— Помогите ему, — вздыхаю, передав черный мешок охраннику слева.
Отворачиваюсь в окно.
Когда все закончится…
Даже не знаю, что мне нужно будет, чтобы отмыться. Наверное и тысячи горячих ванн не хватит.
— Са-а-а-а-а-ня-а-а-а-а! — захлебывается криком папаша.
Голос уже приглушен мешком.
— Ты об этом пожалеешь. Ты же не такой! — пытается брыкаться. — Никогда таким не был!
— Пошел, — толкают в спину.
— Давай без визгов? — прошу. — Или тебе придется заткнуть рот кляпом.
— Ах ты подонок мелкий, — бранится. — Зря я тебя оставил! Я так и знал… Знал, — извивается червяком. — Знал, что от нагулянного выблядыша рано или поздно прилетит… Что-нибудь такое!
— Стойте! — останавливаю охранников.
Сдергиваю с лица папаши мешок, встряхиваю за плечи.
Лицо раскрасневшееся, полностью в панике, но все же гаденькая ухмылка на нем появляется.
— Что ты сказал?! Повтори!
— Что слышал! Я до последнего к тебе относился, как к родному. Даже отдал все, что сам заработал. Но потом увидел, как ты ко мне относишься, и решил, что это того не стоит. Теперь я отберу у тебя все! Ведь я передавал все своему сыну, а ты им не являешься…
