и вопросительно выгибаю бровь.
— Мне Вова помог, Кариш. Ты же предупреждала, что готовишься к какому-то важному занятию.
— О…
В этот момент в кухню вваливаются два здоровенных лба и плюхаются друг напротив друга. Руслан оказывается рядом со мной, и тело моментально напрягается от его близости.
— Здрасте, дядь Вов, — Виталик пожимает руку мужчине, и получает от него короткий кивок.
— Потренировались? — Владимир не отрывает взгляд от спины мамы, и, кажется, в его взгляде пляшут чертики.
Усмехаюсь. В последнее время я уже не так остро отношусь к присутствию в маминой жизни мужчины. Убеждаюсь, что он достойный спутник, и буду рада, если мама наконец перестанет сомневаться в их отношениях.
— М-х, — мычит Руслан, закидывая в рот ломтик сыра.
— Когда игра-то, сын?
— Через неделю должна быть.
— У вас в университете? — Владимир продолжает расспрашивать Руслана, переведя на него взгляд.
— Ну вроде. С командой, у которых мы кубок в том году из-под носа увели.
Виталик фыркает и переводит взгляд на меня. Подмигивает, отчего я теряюсь и быстро отвожу глаза.
— Ну мы придем. Да, Насть?
— Конечно, — мама достает тарелки.
Я подхожу к ней, чтобы помочь. Ставлю перед парнями чашку с мясом и картофелем по-деревенски.
— М-м-м-м-м, пахнет потрясно, — тянет Виталик и накладывает еду в тарелку.
Парни набрасываются на блюдо, словно неделю не ели. Я удивленно вскидываю брови, когда Руслан накладывает третью порцию. Он ловит мой взгляд и ухмыляется.
— Что? Я здоровый растущий организм, — судя по игривому тону, настроение я ему своим выпадом не сильно испортила.
— Кушайте, не стесняйтесь, еще есть, — мама встает, чтобы положить добавки.
— Блин, тыщу лет не ел домашней еды — с полным ртом бубнит Виталик. — Теть Насть, вы потрясно готовите. Можно я у вас жить буду?
Мама звонко смеется, и ее щеки мило краснеют.
— Ну уж нет, еще и тебя терпеть в своем доме. Это слишком, — Владимир бросает предупреждающий взгляд на сына, но Руслан только дергает плечом.
Я нагибаюсь над столом, чтобы отправить очередную порцию мяса в рот, и еда чуть не застревает в горле, когда чувствую, как на мое бедро ложится горячая ладонь.
Незаметно перевожу взгляд под стол и с трудом заставляю себя прижать пятую точку к стулу, чтобы не подскочить от наглости Руса.
Дергаю ногой, чтобы скинуть наглую конечность с себя. Только это вызывает обратный эффект. Руслан как ни в чем не бывало поглощает еду, но сильнее сжимает пальцы на моем бедре.
Я ощущаю через ткань штанов, какая горячая у него ладонь, и тяжело сглатываю. Большим пальцем он выводит на ноге узоры, что вызывает внутри дрожь. Обхватываю его ладонь своей и снова пытаюсь отцепить клешню от ноги.
Окидываю взглядом сидящих за столом, но по лицам совершенно точно видно, что они и не догадываются о том, что происходит между нами.
— Ох, спасибо большое, — Виталик лениво откидывается на спинку стула, — все очень вкусно.
— Пожалуйста, Виталий.
Виталик переводит взгляд на Руслана, опускает глаза на ту руку, которая все еще лежит на моем бедре, сводит брови вместе, и я уже думаю, что он понимает, что происходит.
— Подкинешь меня? — прерывает молчание и вопросительно вскидывает бровь.
— Поехали, — Руслан вытирает рот салфеткой и поднимается. — Спасибо.
Видно, что последнее слово произносится на автомате. Значит, ему не чужды хорошие манеры. Так почему же он иногда ведет себя как редкостный индюк?
— До свидания! — доносится крик со стороны открывшейся двери, и после хлопка все стихает.
Мама встает и уже собирается убрать со стола, но я перехватываю ее руку.
— Я уберу. Идите отдыхать.
— Скоро вернется Алла Алексеевна, полегче будет, — раздается за спиной низкий голос Владимира.
— Мне не трудно, Вов, — улыбается мама. — Я люблю готовить.
— Ну не на таких же трех лбов, как мы, — смеется Владимир.
— Идите. Спокойной ночи заранее, — подталкиваю маму на выход из кухни.
— Спасибо, — шепчет одними губами, пока Владимир тянет ее за руку из кухни.
Неспешно собираю тарелки и ставлю в раковину. Хоть в доме есть посудомоечная машинка, но мне нужно чем-то себя занять, чтобы отвлечься от происходившего за столом во время ужина.
Вроде ужинали всего четыре человека, а посуды столько, будто взвод солдат прошелся.
Выливаю на губку средство для мытья посуды и взбиваю густую пену. С сожалением смотрю на маникюр, но все равно не могу пересилить себя и заставить надеть перчатки. Не нравится ощущение резины на коже.
Передергиваюсь и настраиваю температуру воды. Руки приятно холодит, а я начинаю напевать какую-то непонятную мелодию. Я и песни такой не помню, но почему-то в голове очень часто ставится на повтор какая-нибудь белиберда.
Постепенно отключаюсь от происходящего, потому что прекрасно знаю, что Владимир с мамой не выйдут из комнаты: им и вдвоем неплохо, — а индюк укатил в город и в ближайшее время тоже не объявится.
Плавно покачиваю бедрами в такт мелодии, слетающей с губ. Ягодицу обжигает хлесткий шлепок, и я с разворота, не глядя, залепляю пощечину наглецу.
Глупо хихикаю от вида стекающей по щеке Руса пены. Он в ответ собирает с моей руки пузыри и размазывает по майке.
— Да ты офигел? — пищу я и упираюсь руками в его грудь.
— Вообще-то, ты первая мне пощечину врезала, — бурчит он.
Я задыхаюсь от такой наглости и складываю руки на груди. Пытаюсь испепелить его взглядом, но этот идиот только довольно скалится.
— Ты меня ударил по попе, — возмущенно парирую я.
Поворачиваюсь закрыть воду и оказываюсь поднятой над полом. Меня закидывают на плечо, уже даже как-то привычно.
— Эй! — скорее для приличия возмущаюсь я, ударяя по мощной спине. — Поставь, где взял.
— Ага, так я тебя и послушал, — фыркает Рус и взбегает по лестнице со мной, перекинутой через плечо.
Я охаю от боли, потому что плечо неприятно впивается в живот.
Хлопок двери —
