встреч! Это, между прочим, самый важный пункт контракта! — рассвирепел Макс, скидывая с себя олимпийку.
Он что, прямо при мне переодеваться будет? Я решила уйти на кухню, чтобы не мешать, но Макс и не думал меня выпускать из комнаты, перегородив путь.
— Хорошо, поедем выполнять важный пункт. Во сколько мы вернемся? — решила я попробовать успеть и одно, и другое.
— Поздно, Котеночек! Очень поздно! Не раньше десяти вечера!
Вот и отлично, Лера с ночевкой приезжает, значит, успею. Просто придется поздно возвращаться.
— Хорошо, брысь с дороги! — согласилась я, прорываясь на кухню за телефоном, чтобы списаться с Леркой.
Максим удовлетворенно кивнул и наконец пропустил меня к двери. Довольный, сразу уселся играть. Какой же он говнюк эгоистичный! Скорее бы закончился этот контракт. И почему это мне так радостно на душе от того, что он приехал? Наверное, одной жить скучно и непривычно, решила я и написала Лере, что приеду к ней в гостиницу поздно вечером.
Глядя в окно, на ночной двор, не слышала, как вошел Макс, но увидела его приближение в отражении стекла. Он остановился прямо за моей спиной, не прикасаясь, но так близко, что я чувствовала исходящее от него тело. И тоже смотрел на мое отражение. Затылок обсыпало мелкими иголочками, и, кажется, я перестала дышать.
— Тренируемся, — предупредил Макс, — и, осторожно протянув руки, обхватил меня за талию и прижал к себе, продолжая смотреть в глаза через отражение. Я поняла, что он пытается считать мою реакцию, и опустила глаза, потому что меня она саму шокировала. Мне нравятся его «обнимашки»!
— Пигалица, ну я как с березой обнимаюсь! Что ты остолбенела? — отрезвил меня Макс, проворчав в макушку. — Давай включай свои актерские способности!
— Иди на Фильке тренируйся! — освобождаясь от захвата, посоветовала я. — А я и без репетиций справлюсь!
— Ты коту другую кличку дала? Зачем?
— За шкафом! Отстань, Вульф — ужасная кличка, и он на нее не отзывался!
— Вообще-то это мой кот!
— Неужели? По выходным? Ну, вот тогда два дня в неделю называй как хочешь, а остальное время он Филька!
Макс похлопал длиннющими ресницами, вытаращившись на меня, и вдруг расхохотался. Причины для веселья я не нашла и сбежала в свою комнату. Но уснуть удалось далеко не сразу. В голове копошился муравейник из мыслей, которые мне не нравились. Только не увлекайся, Катя! Где твои мозги? И как у него получается так нежно обнимать медвежьими лапами?
С утра пришлось нацепить этот балахон, который мы купили. Ужасное платье, как мешок. Но Макс сказал, что так не видно моей худобы. Хотя я уже немного поправилась за эту неделю, но все равно суставы торчат. Некрасиво, конечно.
— Девушка моей мечты! — прогорланил Макс, когда я вышла к нему в прихожую, и не успела я смутиться, как он добавил: — Не ты!
— Спасибо. Чувствую, что сорвала джекпот, — вернула ему любезность, на что Макс только еще шире улыбнулся.
В машине, как ни старалась, все равно косилась на Медвежайца. За рулем он опять стал серьезнее, дурашливость и веселая беззаботность прожигателя жизни исчезла. Даже его небрежная поза только подчеркивала уверенность и абсолютный контроль движения. Заметив мой взгляд, Макс спросил:
— Умеешь водить?
— Нет.
— Хочешь, научу?
— Нет. Я боюсь, — конечно, отказалась я. Не хватало еще повредить или сломать его машину.
— Не бойся, детка, я с тобой! — залихватски улыбнулся Макс. Самоуверенный до безобразия.
Родители Макса нас ждали, но, вопреки моим опасениям, никаких вопросов мне не задавали. И вели себя так, как будто мы с Максом уже пять лет в браке и они ко мне привыкли. Но я заметила, что они внимательно за нами наблюдают, когда мы с Максом гуляли по саду.
— Макс, — зову «своего» парня, который все время с кем-то переписывается в телефоне, — твои родители на нас смотрят уже минут пятнадцать.
— Да? Ну давай целоваться! — обрадовался Макс
— Только попробуй!
— Я имею в виду — делать вид, пигалица! — усмехнулся Макс и, резво схватив меня, закружил, поставив на землю так, что я оказалась огорожена от шпионов его спиной.
— Только не дергайся, — прошептал Макс, наклоняясь к губам.
И, кажется, я уже сама к нему потянулась, желая этого поцелуя больше всего на свете. Но Макс застыл в каких-то жалких миллиметрах от моих губ и, обжигая дыханием, смотрел мне в глаза. Сердце колотилось с бешеной скоростью, голова закружилась, отчего ноги становились ватными. Макс, видимо, почувствовав, что я обмякла в его руках, прижал к себе еще крепче. Так, что я чувствовала, как бьется его сердце в груди мощными ударами, кажется, так же быстро, как мое. Макс зажмурился и, заскрипев зубами, ослабил объятья.
— Спектакль окончен, — прошептал он севшим голосом и, отпустив меня, пошел быстрым шагом вглубь сада.
Я был весьма доволен собой. Сразу всех фрагов одним выстрелом! Профи, епт! И Катерина не сможет встретиться со своим мудозвоном, надо, кстати, выполнить обещание и повредить ему пару конечностей. Ну и батя сегодня увидит грандиозные перемены в моей жизни! Кто молодец? Макс молодец!
Пигалица, не скрывая восхищения, наблюдает за мной по дороге. Да, детка, скорость мое второе имя, я же говорил! А, что, могу научить и ее, будет как Лика за трамваями ездить, когда купит себе какой-нибудь тазик.
Я был уверен, что родаки будут выспрашивать все у Кати. Меня-то они знают. Я много болтаю того, что не имеет значения, а вот все, что хоть мало-мальски затрагивает меня, скрыто очень глубоко. Но, к моему удивлению, Катю-то они вообще не донимали, просто стараясь быть с ней гостеприимными. А вот ко мне у папочки оказалось много вопросов.
— Слышал, ты опять заявку подал на переход в миланский клуб.
— Да, менеджер умотал на переговоры.
— А как же Катюша? Ты же ее сюда привез показать, что у вас все всерьез.
— А то ты не знаешь, что опять переговоры закончатся ничем. И что значит показать? — огорчился я его проницательности. Но контракт даже с пигалицей, это же серьезно?
— Только не говори, что у вас любовь, Макс. Я после тридцати лет брака твою мать чаще целую. Уверен, ты морочишь голову девчонке. Она увлеклась твоей смазливой мордой и веселым нравом.
