под приборкой. — Не делай так больше.
— Конечно, Тимур Александрович, как Вам будет удобно, — пропела с язвительной улыбкой.
— Я пытался, — вздохнул обречённо и схватил обеими руками мою голову.
— Нет, — пискнула с намёком на отчаяние.
— Да, — выдохнул и поцеловал.
— Ненавижу тебя! — прорычала, слезая с него на заднем сиденье и натягивая футболку. — Где мои шорты?!
— В окно выкинул, — отвечает вяло и дотягивается до двери, приоткрыв её и впуская в салон немного свежего воздуха. Шарит рукой по сиденью и протягивает мне недостающую часть туалета.
Быстро одеваюсь, перелезаю вперёд, откидываю зеркальце и пытаюсь придать себе пристойный вид. Глаза блестят, на щёках румянец, губы красные, зацелованные. Что я буду делать, если этого придурка убьют? Одно дело жить с ним в одном городе, изредка видеться, изредка видеть… и совсем другое — жить где угодно с осознанием, что его нет.
— Это больше никогда не повторится, — говорю строго, не оборачиваясь.
— Это — нет. Каждый раз что-то новенькое…
— Тимур, я серьёзно.
— Я тоже. А ведь мы ещё даже не начинали ознакомление с ассортиментом секс-шопов… И я говорю это не чтобы позлить тебя, это ответ на твоё «заскучаешь через месяц».
— Ну да, дело ведь только в сексе, — отвечаю с усмешкой, — впрочем, о чём я… всегда было лишь в нём. Чёрт, время!
Хватаю телефон, а Соболев начинает одеваться и говорит глухо:
— Я звонил перед тем, как вы приехали на склад.
Игнорирую и набираю маму.
— Милая, всё в порядке? — спрашивает вместо ответа. — Тебя нет целую вечность!
— Я опять переспала с Соболевым, — отвечаю удручённо, а мама слабо хрюкает в трубку, — скоро будем. Как Ромка?
— Грызёт стол, отказывается идти спать.
— Через двадцать минут право выбора исчезает, — напоминаю, а она наверняка закатывает глаза и бурчит:
— Я помню, дорогая.
И отключается, потому что я её раздражаю.
Тимур ловко перелезает на водительское место и лихо трогается с места.
— Куда ты так несёшься? — морщусь, пристёгиваясь.
— Если доедем за пятнадцать минут, у меня останется ещё пять.
— Если ты нас угробишь, у тебя не будет и этого времени… — бурчу себе под нос, а внутренний голос пытается мне что-то сказать. — Время…
— Скоротечно, ага, — вставляет пять копеек Тимур, а я огрызаюсь:
— Я думаю, не мешай. Время… тогда, в Турции, перед последними переговорами на вилле Ибрагима, кто пришёл последним?
— Ты, — хмыкает в ответ.
— А до меня? Я шла в обход, разница в пару минут.
— Мы ждали полным составом, если не считать Пименова, минут десять. И думали уже об этом, никто из тех, кто шептался в саду, к переговорам не присоединился.
— Допустим, но один из них сказал — «время!». Вряд ли у него пирог в духовке стоял, торопился именно к переговорам. Если не к ним непосредственно, то убедиться, что всё идёт по плану, то есть, через известное место. Что один твой юрист так и не спустился, а второй — не доехал.
— Возможно, — ответил задумчиво, — но я так бесился, что не замечал вокруг себя вообще ничего.
— А Ибрагим?
— Прикинем завтра, — бубнит недовольно, — я что просил? Не лезь.
— Ну, если бы просил, я бы подумала, — фыркнула презрительно, — но ты умеешь только командовать. Знаешь, куда можешь засунуть себе свои приказы? Стимуляция простаты и всё такое, тебе может даже понравиться.
— Жёсткий тайминг вынуждает меня пропустить интригующее замечание мимо ушей.
— И тот охранник в аэропорту… я несла такую чушь, он был непреклонен, но едва я заговорила о камерах — тут же отпустил Кирина.
— Даже если на них и засветился тот, кто дал ему в морду — записей давно нет. И не было уже тогда, когда мы с Ибрагимчиком прилетели.
— Записей нет, но охранник-то есть, — пожимаю плечами, а он морщится:
— Проверяли. Чист.
— Пименов тоже был чист, — настаиваю на своём. — И ещё… он был в аэропорту, когда мы прилетели, так?
— Ты говорила, я не видел.
— Ты вообще по сторонам смотришь? — бубню недовольно.
— В тот период я не видел ничего, кроме твоей упругой задницы, — ухмыляется, а я закатываю глаза.
— В общем, был. На следующий день прилетел Кирин, так?
— К чему ты клонишь?
— Да к тому, что охрана работает сутками. Что он там вообще делал? В комнате охраны, не на посту даже.
— Во-первых, хер их разбери, как они там работают. Другая страна, другие правила. Во-вторых, он мог остаться потому что задержал. В-третьих, охранник чист, мы проверили. И, поверь, он бы не соврал.
— Вы… ты… — слова застряли в горле, а Тимур поморщился:
— Не важно. Закрыли тему.
Мы почти подъехали к дому, я понимала, что подобного разговора уже не повторится, и начала сбивчиво тараторить:
— А если его не подкупили, как Пименова, а шантажировали? Если угрожали его семье? Ты с Кириным вообще разговаривал? Что там произошло? Тимур?
— Тема закрыта, Диана, — отрезал сухо, —
