еще можешь передумать. Встретить красивую девушку. Влюбиться.
- Не фантазируй. Уже встретил и влюбился.
— Уверен? — поднимает на меня улыбающиеся глаза.
— Конечно, — пожираю ее взглядом. — А ты?
— Абсолютно…
Инстинктивно повернув голову, натыкаюсь на спешащего к нам Василиди. Несется, не разбирая дороги. Вон, даже через заборчик перепрыгнул.
— Мы говорим о Гусе и Ленке Лаптевой, — весело напоминает мне Яна.
— А она тут при чем? — спрашиваю изумленно.
— Так он на Лене и женится, — чуть громче заявляет Яна. И подошедший Архип внимательно нас рассматривает. Вроде и хочет заподозрить, а не в чем.
— Кто женится? На ком? — интересуется на полном серьезе.
— Наши соседи, — замечаю мимоходом. — Мой Гусь и Янкина подружка.
— Будет теперь Гусь Лапчатый, — криво усмехается Архип и тут же осведомляется хрипло. — На свадьбу уже пригласили?
— Нет, — морщусь я. — Можно, конечно, напроситься. Но неохота…
— А ты куда? — бесцветным голосом интересуется Яна у мужа. И мне становится не по себе. Чувствую себя лишним и ненужным.
— Началась подготовка к регате. Сегодня первый заплыв. На «Лауре» мотор барахлит. Вызывал механика, — морщится он и, повернувшись ко мне, добавляет. — Слушай, братан… Я тебя с племянницей познакомить хочу. Красивая, послушная… Из нее отличная жена выйдет!
«Вот только этого мне не хватало! — думаю в сердцах. — Чтоб ты скис, Василиди!»
— Папа, папа! Смотри, какой замок! — прыгают рядом дети.
— Кто хочет постоять у руля? — нарочито весело заявляет Архип. — Разрешу подержаться.
— Я, я, — слышится нестройный детский крик.
— Тогда, кто первый добежит до причала, тот и выиграет.
Мальчишки, забыв о замке, устремляются вперед. За ними, подхватив Милану, широко шагает Архип.
— Не соглашайся на Лауру. Она — тупая как пробка. И как собака предана Архипу, — шипит Яна и, подхватив три пары детских сланцев, бежит догонять свою семью.
А я еще долго стою на берегу. Смотрю на море и брошенный замок и думаю. Думаю! Какого хрена мы тогда поссорились? Что-то из-за Дуськи и ее свободы… И каким же дураком нужно быть, чтобы упустить свое счастье! Такое хрупкое и невесомое, будто пушинка. Не удержишь, упорхнет и никогда не вернется. Или как замок из песка. Налетит волна и следа не останется.
Хочется казаться равнодушным. Но когда твоя девушка спешит, догоняя какого-то левого мужика, то желание врезать ему по ушам за малым не перевешивает осмотрительность. И плевать, что это ее муж.
Положить с прибором.
Чувствую вакуум внутри живота, будто весь воздух за раз выкачали. Сердце колотится, как сумасшедшее. И с каждым ударом зубы сжимаются все крепче и крепче, а губы превращаются в тонкую полосу.
В голове пустота, а желваки на скулах ходят от бешенства.
Нет, в таком виде нельзя возвращаться в отель. Ни к чему показывать народу свои эмоции.
Стаскиваю с себя штаны и майку. И закинув их на первый попавшийся лежак, захожу в холодную воду. Тотчас же ноги сводит легкой судорогой, а сердце, пропустив удар, колотится, как заведенное. Зато в башке пустота.
«Куда прешь, дурень? — опасливо интересуюсь у самого себя. Но продолжаю идти по холодной и скользкой гальке. Ныряю, ощущая, как стынет кровь в жилах. И мысленно сравниваю себя с Петей Решетниковым. Тот повеситься решил, а я — утопиться. И все из-за прекрасной Яны.
Янна, твою мать!
Аж в ушах звенит, когда так ее называют.
Один гребок. Второй. Третий.
Четко осознаю тот самый момент, когда в голове появляется одна единственная связная мысль.
Я заберу Яну, чего бы мне это ни стоило. Останется она со мной или захочет жить сама, ей решать. Но я подставлю плечо, пусть опирается моя девочка. Я всегда буду рядом.
Чувствую, как разгоняются по артериям красные тельца, подгоняемые лимфой. Как при каждом взмахе расширяется грудная клетка.
Эй, Василиди, сучий потрох, тащи сюда свою накачанную задницу, я тебе люлей наваляю!
Плыву вперед и совершенно не чувствую холода. Зато зреет решимость перевернуть к гребаной матери весь этот цирк-шапито. Надавать по шапке Архипу и увезти с собой Яну с детьми.
Дети… та еще боль!
От меня пацаны или от Василиди, хрен разберешься. Тест бы сделать. Но без согласия Яны не хочу даже думать в этом направлении. На все ее воля. Доплыв до буйка, стучу ладонью по шершавой округлой поверхности.
— Плавательный сезон объявляю открытым! — ору во все горло.
И оттолкнувшись ногами от круглого друга, гребу обратно к берегу. И не сразу замечаю возникшее там нездоровое оживление. Кто-то орет и показывает руками на море. Какие-то парни в жилетах тянут в воду легкое синее каноэ и весла. Оглядываюсь назад. Никого нет.
«Странные люди», — думаю, возвращаясь к собственным мыслям.
Шаг за шагом оттачиваю план, внезапно целиком сложившийся в голове.
Смотрю на виднеющийся за забором долбаный «Прибой» и, перевернувшись на спину, раскидываю руки и ноги в стороны. Вода уже кажется теплой, а от планов даже жарко становится. Мысленно просчитываю, сколько может стоить эта хибара. Мне, естественно, бабла не хватит. Но если взять в долю Агафонова и Марка… И забацать тут нормальный санаторий европейского уровня, то баблосики потекут рекой. Может, и Дениса заинтересовать… Этого… как его… Черного!
— Никита Вадимович, — слышу совсем рядом голос и даже вздрагиваю от неожиданности. — Вам плохо? Держитесь за круг!
— Все нормально, пацаны, — словно очнувшись, уверяю я спасателей и как сумасшедший гребу к берегу.
Мне еще тут балагана не хватало. Народ на пляже пялится на меня, не таясь. А две девицы, расположившиеся неподалеку, перешептываются между собой и, косясь, подхихикивают.
Ехидны хреновы!
Ловлю на себе заинтересованный взгляд, но сделав равнодушную будку, прохожу мимо. Вытираю лицо и тело рубашкой и, прихватив штаны, возвращаюсь в гостиницу. Горячий душ и обед в номер — единственное, что мне сейчас требуется.
А еще сон. Крепкий, без сновидений. Нужно восстановить силы. На одних злости и гневе далеко не уедешь. Мне Яну отсюда выцарапать надо. Вот только в этот балаган вход — рубль, а выход — пять. Трудная задача, но я справлюсь.
А проснувшись, первым делом звоню Марку.
— Ты вечером будешь? Я подъеду…
Плюс еще нужно заехать домой. Позвонить кое-кому из одноклассников. Ну и Гуся поздравить со свадебкой!
На территории «Жемчуга» я избегаю любых телефонных разговоров. Наверняка тут везде понатыканы диктофоны. Из соображений безопасности, разумеется. Поэтому ближе к вечеру, когда гости отеля толпами стекаются на ужин, а персонал, вымотанный до предела, с нетерпением ждет пересменки, я спускаюсь по черной лестнице на первый этаж. Серая куртка, похожая на рабочую, и бейсболка помогают мне остаться неузнанным. Немного
