снял. Ты откуда такой помятый? — выгибаю бровь, разглядывая не свежее лицо Воронцова-младшего. — Я так понимаю, ночь была весёлой?
— Звездец просто, — выдавливает себе под нос. — Ты даже не представляешь насколько.
— Чё-то по голосу твоему не скажешь. Не улавливаю радостных нот.
— Млять, не спрашивай даже, Глеб, — выплёвывает с раздражением. — Лучше скажи, что у тебя случилось? Я по телефону вчера не понял ничерта.
Вылезаю из-под раковины и, вытерев перепачканные руки об одну из тряпок, откидываю её в ведро. Выглядываю с кухни в большую комнату, где мать во всю суетится, меча харчи на стол.
Мы со Стасом стабильно навещаем её каждую неделю. Но всякий раз она всё равно ведёт себя так, будто не видела своих сыновей как минимум год.
Возможно, это “болезнь” всех матерей, жизнь которых заключается в детях.
— Пойдём на крыльцо, покурим, — киваю Стасу на дверь.
— Ты ж завязал, вроде.
— Развязалось, — цежу себе под нос.
Достаю из кармана помятую пачку парламента и выхожу во двор, вслед за братом.
Мы поселили мать загородом. В небольшом дачном посёлке рядом с Зеленогорском. Решили, что здесь воздух свежее, чем в Питере. Да и Стас тут тоже не так далеко живёт. Они с матерью вдвоём любители природы, в отличие от меня. Моего терпения не хватает на то, чтобы каждый день торчать в пробке на КАДе сначала на въезд в город, а потом на выезд. Уж лучше квартира в Питере. Желательно, ближе к центру.
Хотя, я не исключаю тот факт, что, когда родится ребёнок, придётся оседать где-то поближе к свежему воздуху. Возможно, я даже подыщу дом в этих же краях. Да и мать будет рада, если внук или внучка будут рядом. Хотя, её пока в эту историю никто не посвящал.
Единственное о чём она в курсе — это то, что мы с Кариной планировали ЭКО, потому что моя бывшая жена не хотела сама рожать ребёнка.
Моя мать охренительно тактичная женщина. Поэтому я до сих пор понятия не имею, как она относилась к Карине. Она держала своё мнение при себе, даже когда мы разводились. Но, млять, я пока что слабо представляю, как она отреагирует, когда узнает о том, что я решил завести ребёнка от суррогатки...
Вытащив из пачки две сигареты, засовываю обе в рот. Подкуриваю и одну передаю брату.
Вдыхаю в себя порцию никотина и чувствую, как он оседает на нервных окончаниях, действуя не хуже седативного.
Млять, с таким трудом ведь бросил...
— Что с тачкой? — выгибаю бровь, вперив взгляд в бочину Стасовской бэхи на которой по всему периметру большими буквами нацарапано слово “КОЗЁЛ”.
— Млять, психованную какую-то подцепил вчера в баре, — голос брата начинает фанить бешенством.
— А что, адекватные тебя уже не вставляют?
— А я знал?! — вскидывается. — На ней нигде не написано было, что она с психушки сбежала. Стерва рыжая... Ночью она нормальная была. Ну... мне так показалось. Во всяком случае, когда я предложил поехать ко мне, она не сопротивлялась. А на утро проснулся, рыжуху эту как ветром сдуло. Так она мне ещё на прощанье пол квартиры разгромила и “подарочек” на бочине оставила. Найду эту стерву, голыми руками придушу..., — в три большие затяжки докуривает сигарету почти до фильтра и с раздражением отбрасывает окурок в урну. — Млять, и главное, я ведь даже рыжих не люблю...
— А я думал ты “всеяден”, — хмыкаю. — Может пора уже остепениться? Тебе тридцать два года, Стас. Не надоело баб одноразовых по барам цеплять?
— Это кто мне сейчас говорит? — повернувшись в мою сторону, изображает удивление. — Мужик, заплативший суррогатке, чтоб она ему родила ребёнка? Как, кстати, зачатие прошло? Ты мне после клиники так и не позвонил. Или там же ещё ждать, наверно, надо, чтоб узнать, прижилось или нет...
— Прижилось, — выдавливаю.
Руки на автомате снова тянутся к пачке. Чёрт, такими темпами я скоро выплюну свои лёгкие. Эта... мать моего ребёнка... вынесла мне весь мозг, а я её ещё даже не видел.
Млять! Желание придушить эту женщину растёт во мне в геометрической прогрессии.
— Стас, ты должен мне помочь, — впериваю взгляд в брата, после того, как пересказываю ему всю суть происходящего звездеца. — Я нанимал адвокат, но этот имбицил только руками разводит и говорит, что закон здесь бессилен.
У моего брата юридическая фирма. И не смотря на его несерьёзность по отношению к женщинам и институту семьи в целом, адвокат он отличный. Стас вообще из тех людей, которых интересует только карьера.
Для него это и жена, и ребёнок, и вся семья в одном флаконе. Не берусь судить насколько это правильно или неправильно. У меня была жена и ни к чему хорошему это не привело.
А Стас предпочитает серьёзных отношений в принципе не заводить.
— Ну... вообще, если говорить с точки зрения юриста, — прижимается плечом к косяку и, прилипнув взглядом к надписи на своей машине, задумчиво потирает подбородок, — То закон реально на стороне матери.
— Охренеть просто! — выпаливаю. — А мои права, как отца ребёнка, вообще никуда не упали?!
Чувствую, как во мне снова начинает нарастать бешенство. Желание вогнать кулак в перила, на которые я облокачиваюсь, такое сильное, что у меня зудят костяшки.
— Не кипятись. Закон не совершенен. Всегда есть лазейки. Если решишь доводить дело до суда, то можно будет что-то придумать. Как минимум затребовать совместную опеку. Хотя, таких прецедентов, конечно, не так много случается в практике. Но, у меня были схожие слушания по части ЭКО и суррогатного материнства, так что поборемся. Главное — найти мать.
— Млять, если бы это было так просто... Она на отрез отказывается выдавать свою личность.
— Знаешь, я бы на её месте тоже с тобой связываться не захотел, — ухмыляется. — Бедная женщина от одного твоего вида, наверно, заикается.
Заикается. Перед глазами почему-то тут же встаёт образ Александровой с её испуганными глазами, которыми она на меня смотрит. Млять, вот ещё с ней разбираться придётся. Какого чёрта у неё там со здоровьем творится и почему
