в осколки, с трудом собрала себя и восстановилась, на мне остались трещины — я стала такой же обезображенной, хрупкой, как разбитая ваза. Моя душа в уродливых шрамах и ожогах. Я не вынесла бы страсти, любви на разрыв и таких чувств, как были у нас с мужем… С другими — никогда. Я навсегда сохраню ему верность в уголке черного сердца. Он владел моей душой, телом, моим разумом, разрывал в клочья каждую ночь… Терзал воспоминаниями. Как демон являлся ночью и серебряными когтями полосовал сердце, пока от него не оставались лохмотья. Я всю боль выплакала черными слезами, внутри ничего не осталось — сухая пустыня. Эмиль так долго там царил, что после него все угасло. Я больше не хотела сумасшедших чувств. Мне нужна живая страсть, спокойная любовь, они помогут зарастить раны на сердце.
Я была рада, что на кухне темно, и я слышу только свои вздохи, когда Андрей целует шею, шорох платья, когда расстегивает на спине молнию. Темнота — это спасение. А если закрыть глаза, то я, запрокинув голову, не увижу случайно лицо мужа в сплетении света и теней на потолке, мне о нем ничего не напомнит. Можно только чувствовать — а чувствовать есть что. В Андрее появилась ласковая медлительность. Из пальцев исчезла дрожь, они стали спокойными и чуткими.
Я зарылась в мягкие волосы на затылке и выгнула шею, словно предложила — кусай. Кусать он не стал. Покрыл поцелуями каждый сантиметр шеи и плеч. У меня было неглубокое декольте, но я ощутила в ложбинке дыхание, когда Андрей наклонился. Он накрыл правую грудь ладонь, разминая. В движении были сила и нежность одновременно. Я ощущала его пальцы, словно была голой и между моей грудью и его рукой не было ткани.
— Дина, — прошептал он и выпрямился. Открытый рот, темные от безумного вожделения глаза. Внутренней стороной бедра я ощутила, как выпятилась ширинка джинсов. Андрей давно и страшно хочет меня, а прелюдия развивается так медленно.
Я сидела на подоконнике, не сопротивлялась, давала ласкать себя, но в ответ не ласкала. Сильно его завела податливостью, но так и не дала понять, хочу ли секса. Я положила ладони на шероховатую из-за рубцов грудь. У меня был выбор: двигаться вверх или вниз — к ремню. Помедлив, я провела по бугристой коже к плечам, обхватила лицо и взглянула на непослушные губы.
Андрей ждал, пока я не поцеловала рот. Опустила руки и пока вела вниз, у него вздрагивал живот. Когда пальцы попали на дорожку волос, я остановилась. Я не сказала ни слова, просто смотрела ему в глаза. Я сказала «да» жестами.
Инстинктивно попыталась лечь, но меня остановило оконное стекло. Застыла, исподлобья глядя на Андрея. Истерзанные губы пульсировали, их немного пекло, спутанные волосы упали на глаза. Я ощущала через расстегнутое платье на спине прохладное стекло и ждала, что он решит. Андрей понял, что я приглашаю. Когда женщина ложится на спину легко понять, куда она зовет.
Он мог взять меня прямо здесь. Поймал ногу, прижался бедрами, собирая меня в охапку, но… остановился.
— Я тебя отнесу, ласточка, — прошептал он, дыханием заглушая остальные звуки.
Взял на руки и направился в комнату. Под ногами, пока он шел через кухню, шелестели разбросанные страницы из блокнота. Я прижалась к груди, глядя сквозь темноту. По углам собрались страшные тени, а под ухом билось сердце другого мужчины. Сумасшедшие удары. Он перевозбужден от долгих ласк и… и я даже не знаю, что будет в постели. Возьмет он меня так же бережно или неистово, потому что устал ждать.
Андрей положил меня на незнакомую кровать, взобрался, встав на коленях и навис надо мной. Снизу он казался ужасно большим. Лицо скрыли тени, зато лунный свет попал на грудь, сиял на шрамах и особенно ярко — на пряжке ремня. Ниже я старалась не смотреть. Мать и вдова, а стесняюсь, как девочка.
— Моя ласточка, — голос стал незнакомым и низким от возбуждения.
Он расстегнул ремень, с удовольствием глядя, как я лежу, распластанная по его кровати. В темноте выделились мои белые тонкие руки и лицо. Волосы, черное платье — все остальное слилось с темным пледом.
Андрей расстегнул и вытянул ремень, но ширинку не тронул. Пару раз сжал руку в кулак, словно боролся с собой. Погладив шею, спустился к плечам и провел вниз, снимая расстегнутое платье. На мне был черный бюстгальтер с застежкой спереди. Я скрестила ноги, словно еще не готова и, чтобы Андрей не ломал голову, сама расстегнула лиф.
Жадно глядя на грудь, он провел по ней ладонью, растопыренными пальцами задевая напряженные соски. Как уколы. До этого я почти не чувствовала возбуждения, словно что-то блокировало его. А теперь осознала, что рядом мужчина и мы вот-вот займемся любовью.
Что я творю… Пока мы не оказались вместе в постели, это казалось игрой двух людей в темной кухне. Мы не должны были стать любовниками — сама судьба разводила нас в стороны. Но теперь, когда я оказалась в его руках, этого не избежать. Между ног я чувствовала первую влагу, давно отвыкнув от этих ощущений.
Во рту сразу же пересохло, сердце заколотилось. Андрей навис надо мной, расставив руки и впился в готовый к ласкам рот. Губы стали чувствительными, каждое прикосновение кружило голову.
Андрей меня изучал.
Он хотел знать, что меня возбуждает, что вызывает стоны, и отчего я начинаю извиваться в исступлении. За всю нашу прелюдию в постели я так и не открыла глаза.
В отличие от Эмиля, он любил поговорить…
Чаще всего я слышала его дыхание, но иногда вопросы… Шепотом спрашивал, нравится ли мне то, что он делает. Я истекала сладким соком от каждого прикосновения и поцелуя, хотя он ни разу не коснулся меня между ног. С ума сходила, как он пробует соски, терзает губы. Он так меня распалил, что я потеряла понятие о пространстве и времени. Так подготовил, что я позволила бы поставить себя в любую, выбранную им, позу.
Может быть через полчаса, когда я стонала от сладкого бессилия, он заставил меня развести ноги — как можно шире, левую подхватив на сгиб локтя. Под поясницу просунул руку, заставив выгнуться к нему. Он работал со мной, как с чем-то пластичным. Не просто секса хотел, а мной безраздельно владеть. Одновременно Андрей накрыл меня собой, открытым ртом уткнулся мне в шею. Все произошло так быстро… я застонала, выдохнула, понимая, что он уже внутри, и вцепилась в плечи ногтями. Ровный
