с одним другим.
- Проснулась?- Артем остановился на пороге комнаты, но даже не взглянул в ее сторону, словно избегал.
- Где я?
Старков приложил палец к губам, приказывая замолчать.
- Хорошо. Перенесем все на завтра. Да.
Убрал девайс в карман.
- Сколько время? Пить хочу,- прокашлялась.
- Шесть утра.
- Как я здесь оказалась? Зачем ты меня сюда притащил
- Я? – бровь поползла вверх,- ты сама позвонила мне среди ночи.
- Хватит вра…
Сжала губы, понимая, что во вчерашнем своем состоянии она действительно могла выкинуть, что угодно. И куда она катится?
- А ты сразу приехал. Не смеши меня. Ты вчера был занят другим…точнее другой.
- Об этом ты мне уже рассказала. Это седьмой раз,- распахнул шторы, впуская яркий свет в комнату,- как и то, что я коб*ль, на которого тебе по*уй.
- Мне пора домой,- сгребла одеяло в охапку, собираясь встать с кровати.
- Вера, сколько еще ты будешь бегать? Это все безумно интересно, но уже начинает раздражать.
- Не сейчас, Артем,- шёпотом,- не сейчас. Я не могу сейчас. Пожалуйста. У меня жутко болит голова. Я не выдержу никаких разговоров. Правда.
Старков прикрыл глаза, стоя к ней спиной. Его самообладание начинало медленно ускользать. Терпение подкатывалось к отметке ноль, и все ее выходки теперь не просто его провоцировали. Они его злили. Он понимал, что он виноват во многом, но это не дает ей права вести себя так.
Она играет. Проверяет его терпение на прочность. Щупает грани дозволенного для себя. И с каждым таким заходом углубляется все больше, копая яму им обоим.
Он понимал ее. Правда, понимал. Она обижена. Она любит, но гордость не дает воли ее чувствам. И это правильно. Он долгое время поступал так же. Не желал видеть, слышать, что-то возвращать. Но стоило увидеть ее один раз. Во так – вживую. Чувствовать ее взгляд на себе. Видеть все, что твориться в ее глазах. Читать ее душу, которая под копирку отражается в его…и этого стало достаточно. Достаточно для того, чтобы осознать то, сколько он потерял. Сколько всего прошло мимо, пока ее не было рядом. И это кольцо. Это чертово кольцо, так ярко сияющее на ее пальце в ту ночь. Он был готов убить ее на месте. А заодно и себя. Это кольцо, как символ, символ его принятия того, что они натворили. Если это кольцо вступит в свою законную силу, он потеряет ее навсегда. Уже не будет смысла даже наблюдать за ее жизнью со стороны. Какой смысл наблюдать за ее счастье с другим, если ему будет хотеться лишь одного – ее слез. Он не вытерпит ее счастья с другим. Просто не сможет. Это отрезвляло и в то же время еще больше вгоняло во мрак. Он ей болен. Болен с первого ее взгляда. Того. Запуганного, заплаканного взгляда.
Тогда она хотела сбежать, потом – быть рядом. Он оттягивал момент, насколько самому позволили силы. Оттягивал, оттягивал, но так и не смог уже ее отпустить. Если не смог тогда, то почему должен делать это сейчас?
Их расставание несколько лет назад стало ударом для него. Он всеми силами старался думать лишь о том, что так будет лучше для нее. Но это было неправдой. Тогда в нем бушевало два чувства: любовь к ней и месть к которой он шел почти десятилетие. Что стоит год в сравнении с десятью…ничего. Этого было ничтожно мало. Тогда он думал, что этого мало…ошибался. Сидел на нарах и жалел о том, что оттолкнул ее. Жестко, изощрённо. Когда вышел, хотел все вернуть. Был готов валяться у нее в ногах, но этого не понадобилось, иногда не нужно вставать перед кем-то на колени воочию, иногда тебя ставят на них заочно.
Так и было. Она поставила его на колени на расстоянии, спутавшись с Золотарёвым. И он думал так на протяжении полугода. Думал, пока вновь не обрел деньги и власть. А когда обрел, то уничтожил мальчишку. Стер с лица земли, заперев в психушке. Радость не знала границ. Но ее с ним не было. Сначала думал, что они расстались, а потом узнал, что они никогда и не были вместе.
Вот тогда произошёл диссонанс. Вновь хотел уехать к ней. Вернуть, но бизнес стал разрастаться с такой мощью, что его отсутствие могло погубить все плоды. Он остался. Остался и поставил жирный крест на прошлом и будущем с ней. Вычеркнул.
Вычеркнул, а потом вновь вернулся. Как маньяк следил за ней. Помогал, но не приближался… Знал одно, ничем хорошим это не закончится. А страдания души в миллионы раз сильнее страданий физических.
Вот и сейчас, она хочет сбежать, закрыться, потому что так легче. Так не нужно обнажать душу, не нужно прощать, давать шанс и делать шаг почти что в пропасть. Ведь простить – это не значит забыть…нет, простить – это еще чёртову кучу времени копаться в себе, прислушиваться к сердцу, давать шанс тому, кто сделал тебе больно. Распахивать сердце, опасаясь, что его разобьют вновь.
- Хорошо. Давай я отвезу тебя домой.
Она лишь кивнула.
Вышли они вдвоем. Не касались друг друга, но шли совсем рядом.
- Зачем ты вчера приезжал ко мне? – голос дрогнул, но она подняла голову, слегка вскидывая подбородок. Слова совсем не сходились с действиями. Впрочем, сегодня она казалась себе такой же слабой и жалкой, как когда-то.
- Сначала хотел наорать за то, что сбежала. Но когда понял, что тебя нет дома, и решил подождать твоего прихода, передумал.
- Врешь. Ты не мог прилететь на другой континент только для того, чтобы на меня наорать.
- У меня здесь дела.
- Четвертого размера.
Вера мысленно хлопнула себя по губам, чувствуя повисшую паузу, которую в одночасье заглушил заливистый старковский смех.
- У меня были другие дела,- спокойно, с едва заметной улыбкой,- не ревнуй.
- Не обольщайся. Я просто констатирую факты.
- Я с ней не спал.
Кораблева мысленно послала его к черту и отвернулась к окну. Раннее утро.
Они ехали медленно, словно Старков специально не собирался прибавлять скорость, хотя плевать. У нее так болела голова, что думать об этой мелочи совершенно не было сил.
Во всей этой цепочке действий, развернувшихся сегодня ночью, покоя ей не давало одно, у нее нет его номера телефона. Нет и не было. Она помнит его старый номер наизусть, но он не мог не измениться за эти
