чувствую, как ее теплая ладошка обнимает мой ствол через ткань трусов.
Втягиваю воздух со свистом. Умница моя, девочка смышленая. Легонько толкаясь ей в руку, терзаю сладкие губы. Она обхватывает сильнее, сама начинает двигать рукой, а потом и вовсе тянет резинку боксеров вниз.
Я, чтобы облегчить ей задачу, подаюсь немного вверх. Марина замирает на мгновение, а затем стягивает трусы, и член упирается в ее мягкий живот.
- Потрогай его, - прошу, глуша рвущиеся из горла стоны.
И она делает это. Обхватывает ствол ладонью и, нежно лаская его, смотрит в мои глаза расширившимися зрачками.
- Нравится? – хриплю, пытаясь улыбнуться, - мне очень.
- Он… такой твердый… и гладкий… и большой…
Сука! Я извращенец, потому что помешался на идее быть у нее первым во всем. Питаться ее чувствами, эмоциями и впечатлениями. Сделать ее зависимой от меня.
Свесив руку с дивана, нашариваю в кармане брюк фольгированный пакетик, вскрываю его зубами и под внимательным взглядом Марины раскатываю его по стволу.
Развожу ее ножки шире, скольжу пальцами по влажным лепесткам, мягко массирую вход, а затем, накрыв ее ладонь своей, начинаю в нее проникать.
Бл*дь… узко, тесно… жарко.
- Больно?
- Н-нет.
Удерживая собственный вес на одной руке, ввожу член до конца и, замерев в этом положении, касаюсь ее губ. Маришка, выдохнув, чувственно меня целует. Прихватывает нижнюю губу, втягивает ее в себя, влажно облизывает языком.
Меня просто бомбит от того, как ловко эта девочка занимает мои позиции. Всего один тихий вздох, движение губ и взмах ресниц, и я чувствую себя пятнадцатилетним пацаном в объятиях опытной соблазнительницы.
Девочка – огонь, девочка – пожар.
Беру ее за горло и врезаюсь резким толчком. Маришка распахивает глаза и тонко вскрикивает.
- Руки… держись за подлокотник, Марина.
Часто облизывая губы, она забрасывает руки за голову и прогибается в пояснице.
Мать вашу… завидуя самому себе, вонзаюсь пальцами в ее бедра и нанизываю на себя, пока в глазах звезды мерцать не начинают.
Наверх, в спальню мы так и не поднимаемся, молча лежим в обнимку, пока не приезжает доставка.
Кравцов надевает трусы, я – с его разрешения белую рубашку. Пока он не видит, зарываюсь носом в ее воротник и вдыхаю его запах.
- Рыбу любишь? – спрашивает, опустошая бумажные пакеты.
- Люблю.
Очень уютная кухня. Просторная, с угловым кухонным гарнитуром из натурального дерева, с широким, выходящим на задний двор, окном. В центре помещения остров с электрической плитой и вытяжкой над ней. В противоположном углу квадратный стол из массива дерева.
Стараясь быть полезной, начинаю вскрывать пластиковые контейнеры, вынимаю и раскладываю салфетки.
- Выпьешь вина? – спрашивает Кравцов, доставая из шкафа один бокал.
- А вы?
Несмотря на то, что между нами уже было, я все еще дико смущаюсь и не могу позволить себе, открыто разглядывать его. Делаю это украдкой, пока он, как сейчас, стоит ко мне спиной.
Шаря взглядом по его телу, мысленно фотографирую все, что видят мои глаза. Темный, короткостриженый затылок, широкие плечи, бугрящуюся мышцами спину, узкий пояс и две сумасшедше сексуальные ямочки над крепкими ягодицами.
Скольких женщин свел с ума Арсений Рустамович? Какая я по счету?
- Я редко пью, Мариш.
- Почему? Вы хотите отвезти меня домой?
Ответа нет. Сложив руки на груди, наблюдаю, как перекатываются мышцы спины под кожей, пока он откупоривает бутылку и наполняет для меня бокал.
А затем, развернувшись, идет мимо меня к столу и садится на стул.
- Иди ко мне, - зовет, указывая на свои колени.
Прокатившаяся по телу волна слабости делает мои ноги желейными. Глядя в его черные глаза, подхожу и аккуратно седлаю его. По внутренней стороне бедер проходит электрическая волна и ударяет в место, которым я касаюсь его стремительно твердеющего паха.
- Выпей, - говорит Кравцов тихо, поднеся бокал к моему рту.
Не в силах разорвать зрительного контакта, я пригубляю терпкого напитка, смакую его на языке и, проглотив, облизываю губы.
- Я хочу, чтобы ты осталась до утра, Марина, - проговаривает, ставя бокал на стол, - будь моя воля, я бы держал тебя в своей постели все эти три недели.
- А потом?.. Когда они закончатся… мы с вами… с тобой… сделаем вид, будто ничего не было?
- Да.
Он говорит честно, открыто глядя мне в глаза. Я тоже знаю это с самого начала, но почему-то не могу перестать задавать этот вопрос снова и снова.
На что надеюсь? Услышать, что он признается мне в чувствах и пообещает развестись с Ингой?
Я дура, конечно, но не настолько.
- Можно вопрос?
- Спрашивай, - слегка изогнув одну бровь, выказывает недовольство.
- Вы, правда, любите свою жену?
- Мы же договорились, Мариш…
- Просто ответьте. Больше я про нее не спрошу, - обещаю, стараясь придать голосу равнодушия.
Моргнув, Арс уходит из-под моего взгляда. Берет со стола бокал и снова подносит к моему рту. Я делаю глоток, но продолжаю смотреть четко в его глаза.
Я хочу честности не только касаемо наших отношений, но и его чувств к жене тоже.
- Скажите.
- Правда, малыш. Она моя первая и единственная любовь.
Не верю! Хоть убей – не верю!
- Я бы не хотела, чтобы мой муж любил меня так же, - говорю, отпивая вино.
И тут Арсений Рустамович улыбается так, что меня в жар бросает, а от затылка по плечам разбегаются тысячи мелких мурашек.
- У тебя так же не будет, Мариша. Ты достойна лучшего.
- Да, я у мужа буду единственной.
- Не сомневаюсь.
Потом мы ужинаем. Сидя за столом друг напротив друга, говорим обо мне. Кравцов расспрашивает меня об учебе, о моих увлечениях. О себе почти ничего не рассказывает, хотя я предприняла не одну попытку выведать о нем хоть что-нибудь.
Но и здесь тупик, он закрыт от меня на семь замков.
И еще он так и не сказал, останусь я ночевать здесь или он отвезет меня домой, как в прошлый раз. Поэтому сразу после ужина, когда он выходит покурить, я иду переодеваться.
Трусы нахожу на полу у дивана, бюстгальтер и платье в прихожей.
Снимаю его рубашку, надеваю белье и слышу, как Кравцов заходит в гостиную.
- Куда собралась?
- Я думала, вы отвезете меня…
- Ты хочешь домой? – тихо звучит подхриповатый голос.
А я не знаю, что ответить. Да,
