Последнее слово я произнесла, глядя на любимого мужчину, но обиды в его взгляде не рассмотрела, напротив, благодарность. Что бы это могло значить?
— Это правда? — Антон удивлённо поднял брови.
— А что вас так смущает? Или вы думаете, что я сую нос не в свои дела?
— Никто никогда так не подумает. — Ответил глава семьи. Слова его звучали серьёзно и с некоторой толикой уважения. — «Global» также принадлежит тебе, как и другим.
— Совсем недавно вы говорили другие слова.
— Это был отчаянный ход, — глаза Марины Валентиновны наполнились слезами отчаяния, — мы не должны были так поступать, но лишь такой шаг смог тебя приостановить.
— Мне совсем ничего не понятно! Какой шаг? — Антон зло выпятил нижнюю челюсть.
— Родители поставили условие, либо я женюсь, либо лишаюсь своего места. — Игорь усмехнулся и отпил белого вина.
— Мы никогда бы этого не сделали. — Марина Валентиновна в отчаяние поддалась к сыну, но тут же остановилась.
— То есть, все слова были лишь шантажом? — Он сузил глаза и теперь смотрел только на отца.
— Прости, сын. Отчасти, да. Но если бы ты проигнорировал наши слова, мы просто нашли бы тебе жену для фиктивного брака и поставили те же самые условия, с разницей лишь в том, что жениться ты должен на нашем выборе и не было бы никакого блефа. Либо женитьба и фирма, либо ничего.
— Вы загнали меня в угол для того, чтобы я сам сделал выбор своей жены. — Он не спрашивал, а утверждал. Отчётливо было видно, что внутри него шла борьба.
Марина Валентиновна вдруг резко и громко разрыдалась, Милана прикрыла рот рукой, а Антон зло смотрел на родителей и только он открыл рот, как Владимир Семёнович ударил ладонью по столу. Все женщины за столом вздрогнули и испугались, мужчины не повели и бровью.
— Хватит! — Спокойным басом сказал глава. — Ты сам подвёл нас к этому! Мы, конечно, тоже хороши, пошли далеко не тем путём, но и ты! Ты сам, посмотри на себя здравым взглядом! Ты уже давно не присутствуешь на семейных праздниках, посылаешь сухие открытки с днём рождения и подарки, выбранные не тобой. Часто не отвечаешь на звонки, о твоих делах мы узнаем исключительно из новостей и через Артура. Перестал приезжать в гости, позабыл старых друзей, не был даже на крестинах племянников, хотя именно тебя брат хотел видеть крёстным!
— Я работал на благо семьи! Делал всё для процветания фирмы!
— Но каким путём! — Взревел отец и тут же осёкся, было видно, как тяжело ему держать себя в руках. — Губя своё здоровье? Руша все семейные отношения и ценности? Зарывая себя в землю, думая, что возносишься? В гробу я видал такое «процветание». Сын мне важнее.
И так, сидя под зелёными сводами высоких клёнов, всё встало на свои места. Семья Соболевых наконец-то обнажила души, вылила всю боль и горечь, скопившуюся за многие года. Услышали тех, кто хотел быть услышанным, выслушали того, кто хотел высказаться.
После бурных дебатов и выплаканных слёз, все по очереди встали и разошлись по своим комнатам. Всем было необходимо обдумать то, что произошло.
Комната Игоря мне сразу понравилась, лаконичная и без выкрутасов, ровные стены, мебели по минимуму, спокойные тона.
— Я ведь действительно устроил гонку в выдуманной борьбе. — Игорь сел на край кровати и, поставив локти на колени, зарылся лицом в ладони. — Чего я пытался добиться?
— Запутавшись в одном, не перечеркивай всё остальное. — Я приблизилась, встала между его ног, руки легли на голову и пальцы тут же зарылись в отросших прядях. — Ты стремился к своим целям, просто на пути к ним немного сбился и упустил важное.
— Самое важное. — Поправил Соболев, а потом поднял на меня свои кристально светлые глаза, тяжело сглотнул. — Ты знаешь, я у тебя в большом долгу.
— Не говори глупостей, — попыталась отмахнуться, но он вдруг зажал меня своими бёдрами, не давая отойти.
— Ты так часто выручала меня в отношениях с близкими, пыталась направить на истинный путь… Я всего этого не видел и не замечал.
— Вам уже давно стоило поговорить по душам, услышать друг друга.
— Мне жаль, что я втянул тебя во всё это, прости…
И мне нечего было ему сказать. Мне и самой становилось жаль от сложившейся ситуации. Ко всему прочему мои непрошенные слова так и повисли в воздухе между нами.
В дверь тихонько постучались и в приоткрывшейся щели показалась голова Миланы.
— Простите, — она явно смутилась открывшейся ей картине, — Лера, можно тебя?
— Да, конечно, сейчас выйду.
Мила закрыла дверь. Я хотела отойти, но Игорь даже не думал меня отпускать.
— Останься со мной.
— И тебе, и мне стоит многое обдумать. — Я положила ладонь на его щеку и ласково провела пальцами.
Милана ждала меня в главном холле и как только увидела, что я спускаюсь по лестнице, сразу же направилась ко мне.
— Всё это так не правильно! — Она подхватила меня за руку и повела на кухню. — Мы обязаны объединиться.
— Что ты имеешь в виду?
И она рассказала свой план. Я, конечно, согласилась. С помощью Катерины мы воплотили свою задумку. Через час она разнесла по спальням приглашения на вечеринку под названием «Мир, дружба, жвачка», выполнены они были своими руками, подписанные нашими почерками. Столы решили накрыть прямо на веранде позади дома, не выходя в сам сад, но с отличным видом на него. Нами троими было принято решение совместить вечеринку с ужином, но при этом не было цели устраивать какую-либо помпезность. Скорее хотелось создать домашнего уюта. И нам это удалось.
Когда к назначенному времени все спустились вниз, веранда уже мерцала мягкими переливами гирлянд, а в саду тускло освещались тропинки. Цикады стрекотали свои вечерние песни, и в воздухе витал тонкий запах уже немного увядающих лилий, душистых трав и цветущих всё лето роз. Украшением стола была курочка с хрустящей корочкой, картошечка лежала рядом. Разные нарезки и салаты дополняли картину.
Чувствовалось некоторое напряжение и неловкость. Все сели по своим местам, но не мы с Миланой. Стоя напротив главы семейства, с другой стороны стола, мы приподняли бокалы.
— Я вошла в эту замечательную семью восемь лет назад, — начала Милана, — вы стали мне семьёй, во всём помогали и подсказывали. И сейчас мне больно видеть наш разлад. Я поднимаю этот бокал за то, чтобы залечить трещины нашей семьи.
— А я не совсем вошла в эту семью, — подхватила я (тосты мы тоже примерно отрепетировали), — но чувствую, что вы мне очень дороги. Ещё больше я чувствую, как дороги вы друг для друга. Так пусть трепетность семейных отношений победит все разногласия.
Мы вернулись на свои места и все дружно подняли бокалы. Повисло молчание и неловкость, но неожиданно для всех первым заговорил Игорь.
— Я на многое посмотрел под другим углом и теперь должен перед вами извиниться. Признаюсь, что действительно выпал из совместной жизни семьи на довольно долгое время, но в оправдание скажу, что тешил себя совсем другими мыслями. Хочу перед всеми вами извиниться и попросить попытаться понять меня.
— Сыночка… — Марина Валентиновна соскочила и побежала к сыну, он с удовольствием прижал маленькое тельце матери к себе, но когда все остальные члены семьи начали вставать и подходить для совместных объятий, стало даже немного смешно.
Я смотрела на семью, что потеряла ментальную, но не кровную нить. Они всё починят и залатают раны, снова сблизятся и уже навсегда запомнят горький урок.
Осталась только я, как неизвестная в данном, практически решённом уравнение.
18 Глава.
За завтраком все вели себя тихо. Никто не хотел нарушать установившийся мир. Наверное, мы понимали насколько это примирение шатко. Я и сама теперь не понимала, как себя вести. Семейство Соболевых наконец-то всё решило между собой и теперь чувствовала я себя, как то пятое лишнее колесо в телеге.
— Так когда вы начнёте готовиться к свадьбе? — Спросила вдруг мама Игоря, намазывая джем на тост, все вдруг оживились.
Да, действительно, когда? И начнём ли вообще? С замиранием сердца уставилась на лицо Соболева, кружка так и зависла в воздухе.
