Я шла следом за мужчиной, крепко держащим меня за руку, бездумно переставляя ватные ноги. Осознать, произошедшее только что, было трудно, почти невозможно. Это же мои одногруппники! Я их всех хорошо знаю! Мы вместе учимся четвёртый год! И Саша… Наш вальс на берегу реки и его тёплая улыбка. Это, вообще, было? Не укладывалось в моей голове то, что подонки со мной пытались сделать, особенно он, Саша. За что? Как это может быть?
Едва мы вошли в квартиру, ключи Михаил сам ловко нашёл в моей сумке и открыл дверь, я интуитивно направилась в ванную.
Горячая вода, стекая по телу, смывала с груди чужие прикосновения. Выходить из душа не хотелось и, в то же время, было страшно оставаться. Казалось, сейчас откроется дверь, и они войдут, а я раздета...
Одела толстую махровую пижаму, сверху набросила тёплый бабушкин халат, перетянула в талии пояском. Отопление ещё не включили, а уже холодно. Эти уютные тёплые вещи, как обычно, лежали в ванной на полке, приготовленные мною, чтобы не замерзать после купания. В запотевшем от пара круглом зеркале над раковиной, отражалась моя фигура в виде толстой восьмёрки. На мокрые волосы намотала большое махровое полотенце. Провела ладонью по зеркалу, делая, чистую от пара, полоску и вгляделась в своё лицо: на скуле синяк, нос и глаза покраснели, потому что из глаз катились слёзы, сами, я даже не понимала, что плачу. Вытерла их уголком полотенца и вышла в коридор. В квартире было темно, свет горел только в кухне, оттуда же доносились звуки. Михаил что-то готовил?
Как мотылёк, пошла на свет. Проходя мимо большого зеркала в прихожей, мимоходом отметила, что я похожа на снежную бабу: три шара и красный нос.
Михаил сразу заметил моё появление, окинул придирчивым взглядом. Сунул в руки большую чашку с горячим чаем и коротко приказал:
- Иди, ляг в постель. Я сейчас приду.
Послушно побрела в спальню, прижимая к груди горячую чашку.
Я уже допивала чай, сидя на краешке кровати, и, время от времени, непроизвольно вздрагивая всем телом, когда вошёл Михаил. Он протянул мне пару каких-то капсул.
- Выпей. Это успокоительное из Вашего ящика с лекарствами. Срок годности в этом месяце только закончился, надеюсь подействует. Кстати, там куча просроченных лекарств.
Я запила капсулы оставшимся чаем.
- Это, в основном, бабушкины остались. Я переберу.
- Мне попались молокоотсос, пустышка, бутылочка...У тебя ребёнок?
- Нет. Со мной подруга жила, Соня. Это её братик с мамой у нас гостили.
Разговаривая, Михаил осторожно уложил меня, накрыв одеялом, и склонился, вглядываясь в лицо.
- Где-нибудь болит?
Я прислушалась к своим ощущениям. Слабо ныли скула, спина, бедро, наверное, ушибы.
- Немного… в разных местах…
Я вдруг испугалась. Показалось, Михаил собрался уходить. Стало до ужаса страшно остаться одной, без его защиты. Жалобно спросила:
- Ты не уйдёшь сейчас?
Михаил, выключил свет и не раздеваясь, лёг поверх одеяла с другой стороны кровати:
- Ладно, здесь переночую. Ну, давай, рассказывай.
- Что рассказывать? – прошептала я, успокаиваясь.
- Как ты жила последние два года? – со вздохом уточнил он, наверное, на самом деле ему было плевать, но решил отвлечь меня пустым разговором.
- Хорошо жила, а ты? - ответила, лишь бы не молчать.
- И я хорошо... Знаешь, даже, неожиданно, намного лучше, чем было, до встречи с тобой.
- Почему лучше? - во мне проснулся слабый интерес.
- Понимаешь, девочка, когда я был в твоём возрасте, у меня случилась большая любовь, - начал Михаил и хмыкнул, помолчал, видимо сомневаясь, стоит ли говорить, и, всё же, продолжил, - мои первые серьёзные отношения не задались. Невеста меня бросила. Несколько лет, вообще, предпочитал обходиться без близких связей. Даже думал, что так всю жизнь мою будет.
- Почему? - спросила я, не особо рассчитывая на ответ, просто чтобы поддержать беседу, хотя, если честно, стало интересно.
- Я просто очень сильно любил свою невесту, а она меня - совсем нет, бросила ради другого мужчины. Я был с ней заботлив и ласков, а он жесток и груб. Тогда её выбор казался мне невероятно несправедливым.
- А что изменилось?
- Да, как-то так получилось... Маша, моя бывшая невеста, сильно обидела меня, а я, совсем без причины, обидел тебя, Настя. И, не поверишь, отпустило.
После того, что с тобой вытворил, я в таком раздрае был, что даже предложение тебе сделал. Хорошо хоть, у тебя хватило ума отказаться. Хочешь ещё сладкого чаю? - Михаил заметил, как я сильно вздрагиваю иногда.
Когда я отрицательно покачала головой, неторопливо продолжил.
- Я тебя вспоминал эти два года, иногда, и всегда с благодарностью. А ты? Простила меня? Знаешь, я, когда на заводе тебя увидел, захотел что-то сделать хорошее для вас, а тут эта история с пропавшим котом. Я его, кстати, покормил. Тебе понравилась практика?
- Понравилась. А ты как здесь оказался?
- По делам в Благе был, решил тебе визитку свою занести. Может помощь нужна будет или работа. Кто эти ребята? Ты их знаешь?
- Да... Очень хорошо знаю! Это самое страшное. Мои одногруппники, все четверо! А с одним из них мы даже немного встречались перед практикой. Как теперь людям верить? Страшно мне...
- Не бойся, я разберусь. Я тебе должен, малышка.
- Теперь нет. Спасибо за сегодняшнее.
Я не заметила, когда уснула. Мы с Михаилом ещё некоторое время разговаривали, не помню о чём, потом, наверное, стали действовать просроченные капсулы: мой язык стал заплетаться, нить разговора терялась...
Осеннее утро было удивительно солнечным. Было странно, что за окном слышались детские голоса, шум города. Мой мирок претерпел серьёзное крушение, а внешний мир жил своей жизнью и ему было наплевать на мои переживания.
Чёрный предатель тёрся вокруг Михаила выпрашивая колбасу, даже не посмотрел в мою сторону.
- Эх, ты! Трактор! И не стыдно? За кусочек колбаски Родину продашь? - вместо доброго утра озвучила я своё присутствие.
После случившего вчера и нашего ночного разговора, Михаила я почти не боялась, но всё же некоторая опаска осталась, и сейчас, когда был яркий день и прошёл шок от происшедшего, мне хотелось, чтобы он ушёл.
Михаил успел поджарить яичницу с колбасой и ставил её на стол, прямо в сковороде, подложив разделочную доску.
- Садись, Настя. Доброе утро! Будем завтракать, и надо в отделение ехать, заявление напишешь, - отдавал распоряжения мужчина.
- Какое отделение? Какое заявление? - в душе рождался протест.
И чего раскомандовался тут? Не хочу я никуда идти. Я уже села, но есть не хотелось. Михаил сунул мне в руки вилку.
- Этих козлов вчера закрыли. Я договорился, что заявление ты сегодня с утра напишешь. Ешь, давай!
Я всё же среагировала на его командный тон и, незаметно для себя, стала кушать.
- Михаил... Я не хочу... - попыталась воспротивиться.
- А чего ты хочешь? Чтобы они тебя изнасиловали в следующий раз? Или какую-нибудь другую девочку?
Некоторое время мы ели молча. А что на такой вопрос ответишь...
В отделении под кабинетом сидели мужчины и женщины. Одна тихо плакала, подвывая на тонкой, пронзительной ноте. Заметив меня, другая, смутно знакомая, женщина вдруг упала на колени.
- Прости его, девочка! Настенька! Выпил! По глупости! Не успели ведь они ничего!
- Мы заплатим, компенсируем, накажем, прости... - этот хор голосов остальных посетителей временами перекрывал тонкий страдающий плач женщины.
Я поняла, это - родители парней. Вспомнила, откуда знаю женщину, которая кинулась ко мне. Видела её в поликлинике, куда я с бабушкой ходила. Её сын приводил, там и познакомились. Даже не верится: больную маму приводил в поликлинику, и знакомую девушку валил в пыль и грязь, чтобы изнасиловать. Как это может быть один человек?
Михаил быстро завёл меня в кабинет, закрывая собою от тянущихся молящих рук.
