бросала терапию. Эрик Робертович, кажется, настроен решительно, чтобы приблизиться бетонной стене внутри меня, за которой я держу все, с чем не хочу иметь дело. Черт, я злюсь на него. И он, конечно же, захочет поговорить об этом. Ему важно слышать, когда я зла на него, когда он меня раздражает. Я не понимаю этого. Меньше всего мне нужно, чтобы кто-то говорил, что разозлился на меня. Это означает, что я сделала что-то не так, а мне не хочется ощущать себя плохой. Мне достаточно того, что я чувствую себя таковой постоянно и без чужих вложений. Но мой психолог рад такому эффекту и активно поддерживает, чтобы я говорила ему о своей злобе в его адрес. Когда он вернул мне мои слова и указал на то, что я дочь “маргиналов”, как я сама назвала своих родителей, я захотела бросить в экран что-нибудь тяжелое. И вообще я не собираюсь вспоминать про отца и мать. Моя цель — это найти брата и все исправить. Телефон вибрирует рядом со мной, и я неторопливо протягиваю руку, чтобы перевернуть его и взглянуть на экран.
“Хочу угостить обедом леди из Москвы. Она не против?”, - пишет Артур. Мое возмущение и взвинченность уползают, словно змея. Уголки губ тянутся кверху вопреки моей воле. Я спешно набираю ответ:
“Я спросила, она не против”. В последний раз мы виделись с Артуром на ужине в доме Розы и Савелия, и после он забегал в отель к матери по делам, но торопился. Я не видела его четыре дня и не хотела признаваться себе, что соскучилась по его льдисто-голубым глазам и растрепанной светлой шевелюре. Воспоминания о том вечере незаметно пробрались в мой разум. Как часто он касался меня в тот день, отчего волны жара пробегали по моей коже. Его взгляд встречался с моим и не отступал, пока я не сдавалась. Когда он сидел рядом со мной, то я ловила себя на мысли, что хочу придвинуть свой стул еще ближе к нему. Когда Артур говорил мне что-нибудь, он склонялся к моему уху так близко, что почти касался кожи. Он не узнает, что его горячее дыхание делало с моими внутренностями. Пресловутые бабочки порхали в животе так, что я всю ночь не могла их разогнать. Меня давно так не тянуло к мужчине. Возможно, такого в моей жизни и не происходило никогда. Мне казалось, я любила Виктора. Но он не вызывал у меня такого трепета в животе, не разгонял мое сердце настолько сильно, что оно качало кровь по венам, как сумасшедшее. Мне следует держать себя в руках, потому что, хотя мое тело и реагирует на Артура, как кот на кошачью мяту, скоро я соберу вещи и отправлюсь в дорогу. Я совсем не мастер в отношениях, мне не нужна привязанность, и я не умею с ней обращаться. Поэтому мне стоит проверить себя на прочность и игнорировать порывы: не замечать, как ноет мое сердце и трепещет душа от одного его сообщения. Но от обеда с ним я не откажусь.
Артур
Колокольчик над дверью звякнул, когда мы вошли в кофейню. Аромат кофе, выпечки и карамельного сиропа достиг моего носа. Я вздохнул и наполнил легкие сладостью, витающей в воздухе. Алиса прошла мимо меня и замерла на месте, оглядывая помещение. Вокруг стояли круглые деревянные столики с креслами из разноцветного велюра. Зонирование стеллажами, украшенными зелеными растениями в горшках у столов, создавало уютное укрытие от любопытных глаз. Сквозь широкие панорамные окна проникал мягкий солнечный свет. Многие места были заполнены посетителями. Дверь за мной несколько раз распахивалась со звоном, уведомляя о прибытии новых гостей. Кофейня “Секрет” располагалась в центре города, в удобном месте с большой парковкой, и была хорошо заметна с проезжей части. Много лет назад, когда мой отец купил это коммерческое помещение, вокруг не было такой интенсивной застройки и разнообразия магазинов, а также публичных заведений и ресторанов. Но теперь это место оживленное и популярное как у жителей города, так и у приезжих. У кассовой стойки толпилась очередь из четырех человек, один бариста принимал заказ, пока второй готовил напитки и доставал щипцами пирожные с застекленной витрины. Рядом с кассиром возникла фигура с копной светлых волос. Анжелика бросила взгляд в зал и, заметив меня, помахала рукой. Я кивнул и улыбнулся в ответ, переводя глаза на Алису. Она обернулась, и ее губы растянулись в сверкающей улыбке. От этой женщины у меня захватывало дух.
— Здесь потрясающе, — зачарованно промурлыкала она, — напоминает мне Старбакс.
Я поморщился. Не то, чтобы я был ханжой. Бизнес есть бизнес. Но мне никогда не нравилось их кофе. У моей Анжелики его готовили в тысячу раз лучше. Алиса заметила мое недовольное лицо и рассмеялась.
— Ты что-то имеешь против Старбакса? — спросила она с ехидной усмешкой. Я не смог сдержать улыбку. Мне нравилось то, как расцветала Алиса с каждым днем, что я видел ее.
— Их кофе не сравнится с тем, что готовят у Анжелики, — со знанием дела заверил я. Она удивленно посмотрела мне в глаза, в которых читался немой вопрос.
— Анжелика? Она здесь? — Алиса повертела головой, пока не заметила мою сестру, бодро шагающую нам навстречу.
— Ага, готовит лучший кофе в городе, — не успел договорить я, когда две нежные, но крепкие руки обвились вокруг моих плеч.
— Точно, — ухмыльнулась Алиса, когда настала ее очередь для объятий с Анжеликой. — Ты же говорила, что твоя работа — это кофе, цифры и люди. Не зря кофейня называется “Секрет”, - теплый смех сорвался с губ Алисы, и Анжелика игриво подмигнула ей.
— Алиса сказала, что это место напоминает ей Старбакс, — шутливо пожаловался я, на что Анжелика притворно приложила руку к сердцу с таким выражением на лице, словно ее вот-вот схватит инфаркт.
— Фу, — коротко проговорила она. Алиса засмеялась громче.
— Вы меня не поняли. Фишка в том, что атмосфера решает все. И в Старбаксе она такая, что это кафе называют “третьим домом”.
— Почему третьим? Какой первый? — удивленно спросил я.
— Очевидно, первый дом — это дом, — Анжелика закатила глаза.
— Не очевидно, — повторил я за ней. Наши передразнивания друг друга имеют богатую историю и тянутся с малых лет.
— А второй? — Анжелика с любопытством разглядывала Алису.
— Второй — работа, — я усмехнулся, а Анжелика фыркнула.
— Ууу, мой и первый, и второй, и третий дом — это работа, — она обвела рукой помещение.
— Такая же история, — подтвердил я.
— Сядем вон
