а то тоже, поди, алкоголик. В последнее время у меня аллергия на алкоголиков. Хотя с Иваном мне какая разница?
Третье фото — тот же мужчина в обнимку с красивой девушкой, а рядом пожилые женщина и мужчина. Симпатичные люди. Наверное, жена и родители. Интересно, жена знает, что ее мужик с какой-то бабой переписывается? Еще, глядишь, и не с одной?
Мужчина симпатичный, солидный. Короткая стрижка, круглое лицо с аккуратной бородкой, добрые глаза с тонкими нитями морщинок по краям. Густые брови, прямой нос и четко очерченные губы. Интересный мужчина. Привлекательный. Живет в… Серьезно? Москва?!
— Ну как? — пишет Иван опять в личку.
— Что?
— Посмотрела на меня?
Да что он о себе думает?
— Нет!
— Врешь!
— Слушай, ты чего пристал? Тебе что от меня надо? — Иван меня начал раздражать.
— Хочу, чтобы ты улыбалась. Поговорить с ним?
Я в замешательстве от «разговора» с Иваном. Задумалась что и как ответить на последний вопрос. Пальцы зависли над клавиатурой… и уверенно застукали по кнопкам. Я принимаю игру Ивана.
— Как ты это себе представляешь? Между нами больше четырех тысяч километров, — раздражение прошло, появилось любопытство — что он еще придумает?
— Да? — очевидно, ищет подтверждающую мои слова информацию, заходит на мою страничку, скорее всего, смотрит место жительства. — А где это?
Усмехаюсь, закусываю нижнюю губу. С этого и надо было начинать.
— Сибирь, Хакасия. Абакан — столица, а мой поселок в тридцати километрах от Абакана. Короче, деревенская я.
Карандашик активизировался. Иван пишет. Пишет. Пишет. Поэму катает? Я в нетерпении перебираю пальцами по клавиатуре, не касаясь клавиш. Любопытство распирает. И азарт тоже.
— Далеко. Хотя… Ну и что, это не проблема. Всего-то пять часов на самолете. Прилечу и побью его. Хочешь? Накажу так, что он не посмеет тебя больше обидеть.
Читаю и начинаю потихоньку смеяться. Иван пробуждает что-то озорное во мне, забытое и спрятанное глубоко внутри меня.
— Ха-ха-ха, не смеши меня. Он сам кого захочет побьет. Да и защитники у меня здесь есть. У меня три старших брата и сестра. Братья знаешь какие бешеные! Особенно Андрей. Он у меня самбист.
Сама не понимаю, почему начинаю понемногу рассказывать о себе первому встречному. Возможно, потому, что он далеко и встретиться мы никогда не сможем?
— Повезло тебе с братьями. А у меня только сестра.
— Это она на фото?
— Да, и наши родители.
Я довольно улыбаюсь. Сестра. Другой разговор.
— А жена где?
— С чего ты взяла, что у меня есть жена?
— Странно, что у такого видного мужчины нет жены.
Ох, блин блинский, насчет видного это я зря… Еще подумает, что флиртую с ним. Но поздно, сообщение прочитано…
— Видного? Сочту за комплимент (довольный смайлик). А жены нет, потому что не нашел еще ту единственную. Пока.
— Понятно, — мысленно даю себе установку быть посдержанее.
— А ты?
— Что я?
— У тебя есть любимый мужчина?
— У меня есть муж и сын.
Молчит Иван. Не удивлена, что наличие у меня мужа и сына отбило у него охоту продолжать наше общение. Ну и пусть. Не больно-то и хотелось.
Карандашик не двигается. Отвожу взгляд к окну, чтобы не терроризировать экран ноута. Вглядываюсь в темноту. Почему-то стало… обидно, что ли? Неприятно точно.
— Так это муж тебя обидел? — приходит через пару минут.
— Я не хочу это обсуждать с тобой.
После первого моего прощения примерно с полгода мы жили хорошо. Я была счастлива. Паша внимателен ко мне и сыну, заботлив. Об его измене и прочих проступках я постаралась забыть. Ну, оступился человек, но ведь покаялся, зарекся, когда понял, что может потерять семью из-за какой-то шалашовки. Ведь исправился же, закодировался.
Однажды вечером Паша не пришел домой после работы. Телефон его был выключен. Нескольким знакомым позвонила — никто моего мужа не видел. Позвонила в больницу — не поступал, в полицию — то же самое, а заявить о пропаже родственника можно только через три дня…
Я не спала всю ночь и не знала что думать. Молилась, чтобы с любимым все было хорошо, чтобы был жив и здоров. А утром мне позвонил Макс и сказал, что видел Пашу пьяным за рулем нашей машины и в компании каких-то девок. Я не поверила ему, ведь благоверный закодировался несколько месяцев назад, даже справку принес об этом. Раскодировался или справка липовая была? А потом еще звонок и еще. Каждый, видевший моего мужа, посчитал своим долгом позвонить и сообщить, что видел его то у сауны, то у клуба и естественно, не одного. Сказать, что я была в шоке ничего не сказать.
— Не плачь, — пишет мне Иван.
— Я не плачу, — отвечаю и вдруг замечаю, что у меня действительно катятся слезы по щекам.
— Плачешь. Я чувствую.
Я захлопываю ноутбук и зажимаю кулак зубами, сдерживая рыдания, рвущиеся из груди. Хочется завыть в голос, выплеснув всю боль в крике. Еще больше хочется выйти на балкон и сделать шаг с четвертого этажа вниз. Останавливают образы сына и мамы, возникшие перед глазами. От этого всего рвет сердце на куски, режет скальпелем на мелкие кусочки.
У меня истерика. Мне плохо. Я ненавижу этого Ивана за то, что снова разбередил мою рану. Я ненавижу мужа за то, что опять не ночует дома, а заставляет страдать по утраченным чувствам и ощущению ненужности.
Кое-как беру себя в руки и силой заставляю успокоиться. Откладываю ноутбук в сторону и ухожу в ванную. Умываюсь холодной водой и смотрю на себя в зеркало. Стало тошно. На меня смотрит уставшая от жизни затюканная женщина неопределенного возраста. А ведь мне всего двадцать семь! В глазах нет былого блеска, уголки губ опущены.
Ненавижу!
Ненавижу того, из-за которого потеряла смысл жизни! Мечты, надежды, веру похоронила в себе. Пусто внутри, холодно.
Глотаю ледяную воду из-под крана, набирая ее в ладошки, снова смываю слезы и кое-как прихожу в
