— Тебя бы не провел. — Алиса успокаивающе погладила сестру по руке. — Ты у меня вообще уникальная.
— Квартиру жалко. — Мелиса и не думала успокаиваться.
— Наши родители еще живы, — сказала Алиса с мягким укором.
— Это ненадолго, ты их просто давно не видела. Эти бесконечные молитвы, эти посты и вояжи к Пророку! Они же еще не старые, а выглядят как дряхлые старики. Отец — кожа да кости. Мама вся седая. Нет, Алиска, ты как хочешь, а я за квартирку намереваюсь побороться. У меня, в отличие от тебя, собственной жилплощади нет и пока не предвидится. А, ладно… — Она махнула рукой, спросила уже спокойнее: — Когда за деньгами можно будет подъехать?
— Думаю, дня через три-четыре.
— Вот спасибо, сестричка, век не забуду! — Мелиса широко улыбнулась, бросила взгляд на часы. — Поеду-ка я домой, а то поздно уже.
Алиса понаблюдала из окна, как отъезжает от дома такси, принялась убирать со стола. На душе скребли кошки. Вот уже десять лет она чувствовала себя виноватой перед сестрой. Вроде бы и не за что, а все же… И сама Мелиса — может, сознательно, а' может, и бессознательно — культивировала в ней это чувство. «Я, в отличие от тебя…» — это было ее любимой присказкой.
У меня, в отличие от тебя, нет собственной жилплощади. У меня, в отличие от тебя, нет таких деньжищ (ухажеров, возможностей, связей)…
Умом Алиса понимала, что не должна стыдиться того, чего добилась в жизни, потому что добилась она этого собственным потом и кровью. И «стартовый капитал», если на то пошло, обошелся ей ох как недешево, до сих пор стыдно вспоминать. Но это умом, а вот с душой были проблемы. Особенно в те дни, когда Мелиса произносила сакраментальное: «Я, в отличие от тебя…» В такие дни все валилось из рук и чувство собственной несостоятельности не давало уснуть. Единственным эффективным лекарством в таких случаях для нее были «сеансы психотерапии» с Зинон. Но беспокоить подругу всякий раз, когда на душе муторно, не хотелось. В конце концов, надо учиться справляться с трудностями самостоятельно… Вот, к примеру, аутотренинг…
Аутотренинг не сработал. Уснуть удалось только в пятом часу, и проснулась она разбитой, с жуткой головной болью и ломотой во всем теле. Контрастный душ и чашка кофе помогли взбодриться, но головная боль никуда не делась, а в аптечке, как назло, не нашлось ни одной таблетки обезболивающего.
На работу Алиса приехала раздраженная, с гудящей головой и красными от недосыпа глазами. Впору пожалеть, что год назад она сделала лазерную коррекцию зрения, и необходимость носить очки отпала. Сейчас за стеклами очков ее «кроличьи» глаза были бы не так заметны. Еще, не приведи господь, подчиненные решат, что их благоразумная хозяйка пустилась в загул.
Алиса переступила порог приемной и замерла с открытым ртом — на месте секретаря, уткнувшись носом в монитор компьютера, сидел Александр. Получается, Зинон сжалилась над ней и прислала в помощь своего любимого референта? Чудеса…
— А где Лена? — От удивления Алиса даже забыла поздороваться.
— Доброе утро, Алиса Марковна. — Александр вскочил со стула, вежливо улыбнулся: — Прекрасно выглядите.
— Да уж, как мисс Вселенная, — усмехнулась она. — А скажите-ка мне, Александр, что это у нас за рокировка?
— Мадам Зинон забрала Леночку к себе, — отрапортовал он.
— Насовсем? — с надеждой спросила Алиса.
— Нет, конечно! — Александр даже поморщился от этого предположения. — Только на время, необходимое для осуществления целей мадам Зинон.
— А какие такие цели у мадам Зинон? — Алиса забыла даже про головную боль, так ей стало интересно.
— Цели благородные, но, боюсь, трудноосуществимые. — Александр загадочно улыбнулся. — Мадам Зинон хочет воспитать из Леночки идеальную секретаршу.
— Какая прелесть! — От избытка чувств Алиса даже хлопнула в ладоши. — Значит ли это, что на время отсутствия Леночки вы переходите в мое распоряжение?
— В полное ваше распоряжение, — со сдержанным достоинством подтвердил молодой человек. — Решение мадам Зинон для меня — закон.
— Не переживайте, Александр, — усмехнулась Алиса. — Мадам Зинон очень энергичная женщина. Думаю, воспитательный процесс надолго не затянется. Особенно принимая во внимание то, как высоко она ценит вашу помощь.
— Правда? — Щеки Александра зажглись застенчивым румянцем, и Алиса уже в который раз подивилась уникальной способности Зинон подбирать ключики к мужским сердцам.
— Даже не сомневайтесь, — уверила она молодого человека. — Можно попросить вас об одолжении?
— Слушаю вас. — Александр мгновенно подобрался, переключился на деловую волну.
— Найдите мне что-нибудь от головной боли. Сможете?
— Что вы предпочитаете: цитрамон, аскофен, седалгин, анальгин, аспирин?
— А что, у вас все это есть? — удивилась Алиса.
— Есть. У мадам Зинон иногда случаются мигрени, я укомплектовал аптечку всем самым необходимым.
— Тогда мне, пожалуйста, таблетку аспирина. Рабочий день начался как обычно: с проблем, требующих немедленного разрешения; с бумаг, ожидающих немедленного рассмотрения и одобрения; с нескончаемых телефонных переговоров с поставщиками и клиентами. Дел накопилось так много, словно Алиса как минимум месяц не принимала участия в управлении «Ализи», словно и не было вчерашних ночных бдений на боевом посту. Похоже, мадам Зинон так увлеклась муштрой несчастной Леночки, что совершенно забыла о своих непосредственных обязанностях. А поскольку рядом с ней больше не было преданного Александра, то и намекнуть о необходимости быстрейшего включения в трудовой процесс было некому, и Алисе приходилось отдуваться за двоих.
Ближе к обеду позвонил Ольгерд, сообщил, что в Риме все прошло гладко и вечером он прилетает. Просил приготовить к его возвращению «человеческий ужин», потому что доползти до ресторана у него уже не будет никаких сил. Из вышесказанного Алиса сделала вывод, что ночевать Ольгерд собирается у нее — неслыханное дело! «Истинный ариец» Ольгерд протокол соблюдал неукоснительно. Причем не только в бизнесе, но и в сердечных делах. Их романтические свидания всегда проходили по одному и тому же сценарию: роскошный букет цветов для Алисы, ужин в ресторане, неспешный секс, непременное «спасибо, дорогая, ты была великолепна» в финале и сдержанное прощание. Своей предсказуемостью этот сценарий устраивал обоих — и Ольгерда, и Алису. За полгода их романа в нем не изменился ни один пункт. А тут вдруг сразу две поправки. Чудеса!
С Ольгердом Алиса познакомилась в годы учебы. Нордического красавца с копной снежно-белых волос было трудно не заметить. Он приковывал к себе восхищенные взгляды доброй половины Алисиных однокурсниц, но — о, чудо! — был чист и непорочен как младенец, вел почти праведную жизнь и на провокации со стороны дам не поддавался. Видимо, собирался вручить свое хрустальное сердце одной-единственной.
