Ксения еще не успела как следует разглядеть снимки, а в дверь звонили. На пороге стояла подруга Лидочка с выражением вселенской скорби на лице. Однако Ксения так была увлечена своими мыслями, что Лидочкиной печали не разглядела.
– Лид! Проходи скорее, я сама хотела к тебе прийти. Смотри – это мы у Веры Николаевны, на юбилее! – потянула она подругу в комнату.
– Куда ты меня тянешь, – угасающим голосом бормотала Лидия и упрямо тянулась на кухню. – И вообще непонятно, чему ты радуешься? У меня такие плохие новости… прям такие… хоть ложись и помирай. Все! Больше даже жить не хочется… Пойдем, хоть котлетами угостишь, у тебя так пахнет…
Ксения угощала подругу и щебетала не переставая. Ей просто необходимо было выплеснуть кому-то хоть кусочек той радости, с которой она жила уже второй день.
– Ты представляешь! Этот Семенов прямо сам на юбилей пошел, а мы с тобой какого-то Петра Анатольевича заманивали! – восторженно рассказывала она. – Это все Вера Николаевна, пригласила его, а он и не смог отказать степенной даме!
– Это не Вера Николаевна, это судьба, – уныло констатировала Лида, уминая котлеты. – И че дальше?
Ксения уже раскладывала фотографии:
– Смотри, это он снимал. Я, правда, не заметила когда… Вот, видишь, как он моего Ленечку протянул!
– А это кто такая? – уткнула палец в Анжелу подруга. – Новая Ленькина, что ли? Ничего, страшненькая. А ты вот здесь классно вышла… А куда это ты глаза увела?
– Это я на Димку с Леной смотрю, они возле Веры Николаевны сидят… А вот видишь – это я с кем-то говорю…
– Хорошо вышла… Кстати, дай мне эту кофточку поносить, ты в ней так молодо смотришься, а мне даже на работу надеть нечего! – вдруг ожила подруга, но вовремя вспомнила про свою печаль и опустила плечи. – Хотя не надо. Мне теперь все равно.
Ксения наконец заметила, что подруга как-то слишком горько вздергивает брови и даже вместо четырех котлеток, как обычно, осилила только две.
– Лид, ты чего? – уставилась она на Лидочку.
Та решила утопить горе в слезах, выплакаться подруге в жилетку, уже было и сморщилась, но слез для бурных рыданий, видимо, не хватило. Да и не умела Лидочка плакать, поэтому только громко, по-бурлацки, простонала:
– О-о-о-о-ё!.. Знаешь, Ксень, как мне плохо! У меня ведь он был уже на ладошке, вот тут вот! – и она растопырила пухлую пятерню. – И снова соскочил…
Ксения сразу приняла все на свой счет. Она решила сразу расставить все точки над «i», а чтобы не видеть горестных глаз подруги, быстро подскочила и кинулась наливать себе и Лиде чаю.
– Лид, ты пойми… Я сначала честно не хотела ничего иметь с этим вашим Семеновым! Да мы и не встретились бы никогда, если бы не ты с этим вашим рестораном… А там Димка как-то всерьез познакомился с Леночкой, ну и… Я теперь не буду тебе помогать с Семеновым… Потому что… Лидка, потому что я умру, если увижу его с какой-нибудь женщиной!
Лида неторопливо взяла из ее рук горячую чашку, аккуратно поставила на стол и покрутила пальцем у виска:
– Дура ты, Даркова. Я, думаешь, из-за этого твоего Семенова печалюсь тут, как идиотка? Ну да! Я просила помочь, но я ж не совсем кретинка! Я ж понимала, что я ему на фиг не нужна!
– А… А зачем тогда меня просила? Я к нему ходила, к тебе приглашала, врала, что ты больная вся… – вытаращилась Ксения.
Лидочка выпучилась на подругу и объяснила, как малолетнему ребенку:
– Ну так пра-а-авильно! Я же не могла просто так взять и ждать, пока он на меня клюнет! Мне же надо было хоть как-то к себе внимание привлечь, чтобы он как-то разглядел, увидел мою обаятельность, ум! А он, даже когда разглядел, ко мне никакими чувствами не проникся, только стал больше придираться! И на кой фиг мне такой ухажер? Потом мы там у себя с девчонками подумали, что у него беда с ориентацией, потому что он ни на одну из нас не запал! Оказалось – лопухнулись, ты-то ему понравилась! Хорошо хоть ему о наших мыслях про ориентацию не сказали, а то бы точно – искали бы новую работу всем дамским коллективом…
Лидочка махнула рукой, шумно швыркнула горячего чая, облокотилась на кулачок и снова закручинилась:
– Да с чего ты взяла, что я понравилась? – запылала щеками Ксения.
– Да брось ты… Я тебе про Майкла… как, черт, его фамилия… Грейнд-вид-сон, во! Про него рассказываю. Ведь так хорошо с ним время провели… Эх, Ксюшка! Он такой кавалер, м-м-м! У меня таких сроду не было… Всего накупил, сам все приготовил, прикинь! Я только сидела, да миленько хихикала, да еще ножкой мотала туда-сюда… А он… Нет, ты не подумай, я сегодня наутро тоже перед ним знаешь как! И ботиночки ему почистила, и завтрак в постельку… Ты бы видела его глаза! Х-х-х! Он сразу руками замахал, глазки выпучил, как давай картавить: «Льида! Ты мнъе вес коффе на менъя полъешь! Я варъеный буду». – Лида грустно усмехнулась и продолжала вспоминать, скорее для себя самой, нежели для подруги. – Смешно так барахтался, руками, как мельницей… ну и, понятное дело, опрокинул. Весь поднос на себя. Но я сразу же все поменяла, пузо ему тряпочкой сухой протерла…
– Лидка, ну вот черт тебя дернул с этим кофе! – расстроилась за подругу Ксения. – Он хоть не обиделся?
Лида улыбнулась и тяжко вздохнула:
– Не-а… Он мне знаешь что сказал? Он сказал, что за ним еще никто так не ухаживал, только мама. А уж когда ботинки свои начищенные увидел… Короче, так прямо и заявил: я, говорит, не верил, что русские женщины самые лучшие жены, а теперь точно знаю. Я, говорит, Лидочка, женюсь только на такой, как вы.
– А чего на такой-то? На тебе бы и женился, кого еще надо? Чего искать-то?
Лидка шумно брякнула пустую чашку на стол.
– Не знаю! Не знаю, чего он там еще искать будет, только… Он у меня очки забыл, ну, знаешь, такие, для писанины… Я, честно говоря, сама их подальше в кресло заныкала, ну так, на всякий случай, чтобы был повод еще встретиться… Он ушел, а я спустя часа четыре стала ему названивать. Телефон недоступен. У меня, Ксюш, знаешь, как будто в груди оторвалось что-то! Я давай ему в гостиницу, а там говорят, что такой-то сдал ключи и уехал! Я Ольге, нашему менеджеру по связям: «Оль, когда от нас иностранцы отъезжают?», а она, ехидина: «Не знаю, когда от вас, но официально должны пятнадцатого отбыть!» Я на календарь, а там – пятнадцатое! Прикинь! – И она всхлипнула. – А ведь уже почти такая любовь сложилась… Черт с ним, мне даже женитьбы не надо, но ведь такой мужик, и так…
Лидка наконец уронила голову на руки и заревела.
– Лид, а чего, он тебе ничего не говорил, что ли? – расстроилась за подругу Ксения.
– Да говорил! – вскинулась та. – Только ведь… что он там бормочет, ни фига не поймешь! Какое-то туморроу, тудэй, вэри быстро улъетать! Я, честно говоря, до этого знала, что они пятнадцатого улетают, но почему-то думала, что это понедельник, все как полагается, начало рабочей недели! А это, оказывается, воскресенье! Я бы так… хоть проводила… пирожков бы напекла с капустой! Ты ж знаешь, какие у меня пирожки с капустой получаются!
