На пороге стоял добрый молодец, что называется, косая сажень в плечах, в сине-серебряной униформе с вышитыми на груди и рукавах буквами ДМ. На щеках у молодца цвели морозные розы.
В руках он без малейшего видимого усилия держал огромную, в половину собственного роста, картонную коробку, перевязанную серебряной мишурой.
— Куда заносить? — осведомился молодец у замершей в изумленной хозяйки.
— Э… а вы, молодой человек, не ошиблись адресом?
— Чего там — ошибся, — возразил молодец, осторожно пронося коробку мимо Лилии, — мы никогда не ошибаемся. Это женский Клуб, а вы — Лилия Гессер. Разве не так?
Не дожидаясь ответа, он уверенно протопал в гостиную.
При виде молодца и коробки секретарша восторженно взвизгнула и захлопала в ладоши.
— Все так, — подтвердила Лилия, войдя в комнату вслед за ним, — но вы скажите хотя бы, что это? И от кого? И потом, я должна где-нибудь расписаться в получении?
— Это нам без надобности, — сказал молодец и подмигнул секретарше, отчего та сделалась совсем пунцовой.
— А может, там бомба? — поинтересовался дворник, когда молодец ушел. — Я бы на вашем месте не стал рисковать!
Лилия Бенедиктовна с секретаршей переглянулись и решили рискнуть.
* * *
В коробке не было бомбы. Там были елочные украшения, электрические гирлянды и хлопушки — в количестве, достаточном, чтобы украсить не одну елку, а несколько.
А под хлопушками помещался объемистый пакет с карточкой, на которой было написано «Л.Г., лично». Лилия сразу утащила пакет к себе. Изнывающая от любопытства секретарша тут же приникла глазом к замочной скважине, но, к несчастью, хозяйка кабинета оставила ключ в замке.
Когда четверть часа спустя Лилия вернулась в гостиную, секретарша попятилась и села прямо на открытый футляр с синими шарами тончайшего богемского стекла, а дворник, стоявший на стремянке, уронил позолоченную звезду-верхушку.
— Ой, Лилия Бенедиктовна! — воскликнула секретарша, отряхивая раздавленное стекло со своей твидовой юбки, — какая же вы красавица!
Дворник, подтвердив слова секретарши неразборчивым мычанием, сполз со стремянки и подобрал с пола осколки звезды.
Он и это предусмотрел, поэтому и прислал так много, подумала Лилия.
— Ничего, — ласково улыбнулась она дворнику, — в коробке есть еще две штуки…
А вот где бы взять такое большое зеркало, чтобы в нем увидеть себя всю?
Будь Лилия помоложе и полегкомысленней, она могла бы удовлетвориться комплиментами помощников; но критический склад ума не позволял ей этого сделать.
В Клубе было всего три зеркала: узкое длинное — в ванной, широкое короткое — в прихожей и круглое, косметическое, увеличивающее — в столе у секретарши. От круглого косметического, поразмыслив немного, Лилия решила отказаться. Остальные два, сдернутые с насиженных мест, образовали пирамиду.
В основании пирамиды сидел на корточках дворник, держа в широко расставленных руках зеркало из прихожей; за его спиной встала на стул секретарша с зеркалом из ванной.
— Вы, Иван Семенович, немного наклонитесь вперед, — распорядилась Лилия. — А вы, Татьяна, сдвиньтесь немного влево. Что значит — некуда? Переставьте стул! И кстати, нужен еще один источник света. Впрочем, ладно, я сама схожу за настольной лампой. А вы пока замрите и не шевелитесь!
Пока ее не было, дворник шепотом отчитывал секретаршу за несдержанность.
— И кто тебя, девка, за язык тянул? — шипел он, пытаясь устроиться поудобнее и отчаянно скрипя коленными суставами. — «Красавица!» Вот и стой теперь с зеркалом, как обезьяна в цирке!
— Сами вы обезьяна, — защищалась секретарша, — можно подумать, это я с елки чуть не упала!
— Упадешь тут, — мрачно вздыхал дворник, — не каждый день такое увидишь…
Лилия Бенедиктовна вернулась с лампой, и оба, замолчав, изобразили на лицах прежний восторг и восхищение. Зря старались — Лилия уже не смотрела на них. Она смотрела на свое разделенное на две неравные части отражение. После многочисленных движений, подходов и отходов, поворотов и втягивания живота она наконец увидела себя целиком.
И то, что она увидела, понравилось ей.
* * *
Конечно, она не стала похожей на Снегурочку, хотя голубая с белым мехом шубка и расшитая серебром голубая шапочка сделали для этого все, что могли.
Шубка была ей по фигуре. Белый мех по подолу и на отворотах делал стройнее и зрительно уменьшал талию. Небесно-голубой цвет шапочки прекрасно гармонировал с черными волосами, заплетенными в косы и перевитыми серебряными шнурками. Черные глаза под белой опушкой сияли молодым блеском.
И все же это совершенно определенно была не Снегурочка. Недоставало какой-то легкости, воздушности, прозрачной томности — намека на готовность немедленно растаять под жаркими лучами солнца.
Чего-чего, а таять, то есть исчезать, Лилия не собиралась. Слишком уж интересной и многообещающей стала за последние сутки жизнь, чтобы она согласилась растаять или еще каким-нибудь образом перестать существовать!
Не дождетесь, неизвестно кому пообещала Лилия, вертясь перед дрожащими в руках сотрудников зеркалами. Да, не Снегурочка, не девочка-пушинка. И что с того?
Он тоже не очень-то похож на Деда Мороза. Красив, строен, моложав, горяч… наверное. Ничего, скоро мы это узнаем наверняка!
— Ладно, — смилостивилась Лилия, — все свободны!
Дворник с трудом разогнулся и обрадованно потащил зеркало назад в прихожую; секретарша осталась.
— Ой, Лилия Бенедиктовна, а вы собираетесь вечером надеть это?
— Собираюсь, — гордо ответила Лилия, — а что?
— Должно быть, вечером тут будет очень интересно…
— Еще как! Слушайте, Татьяна, а приходите отмечать Новый год в Клуб! Будут все свои… ну и еще кое-кто…
Секретарша покраснела и опустила глаза. Видно было, что Лилино приглашение заронило в ее душу серьезные сомнения.
— Да я бы с удовольствием… Но не смогу. Идем с моим молодым человеком к его родителям.
— А, — отозвалась Лилия без особого сожаления в голосе, — ну что ж, удачи. И кстати, на сегодня вы можете быть свободны. И на завтра, разумеется, тоже.
Секретарша засмущалась вконец. Видно было, что ей не хочется уходить — больно уж загадочным и многообещающим было происходящее сегодня в Клубе Одиноких Сердец. На миг она даже пожалела о том, что у нее уже есть молодой человек — да, хороший, да, самостоятельный, да, с серьезными намерениями — но скучный, скучный, скучный…
— Идите, Татьяна, — мягко сказала Лилия, — вам тоже нужно подготовиться к вечеру.
И секретарша, вздохнув, ушла.
