Лейла поняла, что отныне ее жизнь связана с Европой. Но с самого начала она поставила одно жесткое условие – два месяца в году она должна быть свободна. И каждый год на два месяца Лейла уезжала в город, которому было отдано ее сердце, где жили все ее близкие, где сама она родилась и выросла, без мыслей о котором самые роскошные парижские апартаменты казались ей жалкими. Она уезжала в Стамбул.
Лейла выбрала себе жилье на острове Сен-Луи – маленькой, окруженной со всех сторон водой деревушке в самом сердце Парижа. Остров имел в длину не более восьмисот ярдов, всего восемь улиц, и все его жители знали друг друга в лицо. Конечно, соседи знали, что очаровательная турчанка – знаменитая на весь мир фотомодель, но никто не придавал этому обстоятельству чрезмерного значения – для ее соседей и других островитян (так называли себя жители Сен-Луи) она была просто Лейла.
Лейла быстро прошла по Кэ-де-Бетюн, не обращая внимания ни на отражавшиеся в глади реки фасады домов семнадцатого века, ни на проплывавшую под арками моста Пон-Мари баржу. Обычно она не могла пройти мимо знаменитого магазинчика мороженого Бертильона, сейчас она даже не взглянула на него. Забежав на минутку в молочную Леконта, она купила йогурт и на ходу быстро съела его. Она забросила пакет с бельем в прачечную мадам Парро на улице Регретье, ограничившись лишь коротким кивком удивленной хозяйке. Увидев Лейлу в таком настроении, продавец в фруктовом магазине чуть не уронил корзинку с яблоками: что это с мадемуазель Лейлой? Она явно не в духе.
Лейла быстро шла по Кэ-де-Бетюн, вспоминая вчерашний выпуск вечерних новостей. Внимание средств массовой информации было приковано к только что завершившемуся аукциону «Кристи» – вернее, к одной драгоценности, выставленной на аукционе… Тележурналисты взахлеб пересказывали сплетни, связанные с изумрудом Ивановых, а Лейла молча сидела перед экраном телевизора и дрожала от страха. В кадре мелькнули молодой советский дипломат, какой-то высокопоставленный чиновник из Госдепартамента США – он с понурым видом покидал зал торгов.
– Ни один драгоценный камень не вызывал такого фурора, – заключил тележурналист, и Лейле стало не по себе.
– О, Боже, – прошептала она, – кто же мог подумать, что все так обернется?!
Конечно, они с Анной знали, что не случайно сокровища Ивановых так долго прятали от посторонних глаз. Их много раз предупреждали о возможной опасности, но они – молодые, беспечные – не придавали этому большого значения. Подумаешь, какая-то старая история! Да наверное все давным-давно забыли и об этом изумруде, и о сокровищах! Ведь сколько воды утекло. Девушки просто не могли поверить, насколько все серьезно в реальности. Когда в прошлый раз они продали на аукционе один из фамильных бриллиантов, никто не обратил на это никакого внимания – в тот раз девушки были весьма довольны собой: они радовались, что не послушали совета старших и в результате всех перехитрили. Увы, только сейчас Лейла осознала, что успех с продажей бриллианта вскружил им голову – они забыли о всякой предосторожности и в итоге сыграли на руку врагам. Увы, те, кто предупреждал их об опасности, оказались правы: даже разрезанный и переограненный, изумруд Ивановых был узнан.
Лейла быстро взбежала по лестнице к подъезду своего дома, вошла в лифт и нажала кнопку верхнего этажа. Выходя из лифта, она услышала телефонный звонок – девушка поспешно достала из сумочки ключ и отперла дверь квартиры. Телефон перестал звонить, она опоздала. Лейла нажала кнопку автоответчика и услышала знакомый голос:
– Здравствуй, Лейла, это Анна. Мы попали в изрядную переделку. Я и сама не пойму, что произошло, но только вдруг наш изумруд понадобился всему миру. Мне необходимо с тобой поговорить. Увидимся завтра, в половине одиннадцатого утра у Лувра. Ах, Лейла, что мы с тобой натворили! Я знаю, что ты собиралась завтра в Милан, но пойми, нам необходимо встретиться. Пожалуйста, не подведи меня…
Раздался щелчок, автоответчик выключился. Лейла откинулась в кресле и схватилась за голову.
– Ах, прадедушка Тарик-паша, – прошептала она, утирая слезы. – Это ты во всем виноват. Это ты говорил нам, что Казаны всем обязаны семье Ивановых, это ты заставил своих детей и внуков клясться на верность их семье… Теперь посмотри, во что ты втравил меня…
Лейле казалось, что Тарик знает, о чем думает сейчас его правнучка, знает и именно поэтому еще раз напоминает, как многим обязан весь его род семье князя Иванова…
Россия, 1917 г.
Княгиня Софья ходила взад и вперед по маленькой комнатке, которая вот уже месяц была ее тюрьмой. Она думала, что делать дальше.
Долгая, изнурительная поездка из Москвы в Крым была позади – княгине не хотелось даже вспоминать эти страшные дни… Она надеялась, что стоит лишь добраться до Ялты, и все устроится. Они доберутся до своего поместья, старые друзья помогут им сесть на корабль в Константинополь, а там… там и до Европы – рукой подать. Но княгиня помнила, что они не смогут открыто появиться ни в Париже, ни на своей вилле в Довилле, не смогут обратиться за помощью к парижским друзьям.
Миша предупреждал мать, что ЧК не оставят в покое их семью – большевики будут охотиться за Ивановыми до тех пор, пока не разыщут всех наследников несметных богатств древнего рода. Их будут пытать, требуя передать новой власти все сокровища, а потом убьют…
Путешественницы добрались до Ялты поздно вечером. Воздух был чист и свеж, весь пропитан ароматом кипарисов и запахом моря. Все трое шли по пустынной тропинке, а малышка Ксения – впрочем, после эпизода с Григорием Соловским ее стали звать Азали, впервые за несколько месяцев позволила себе попрыгать на одной ножке.
– Сударыня, сударыня! – услышала Софья знакомый голос.
Она обернулась: в нескольких шагах от них стоял начальник почтовой станции – почти ровесник старой княгине, знавший ее более полувека. Правда, раньше он называл ее не иначе как «Ваша светлость»…
– Сударыня, – прошептал седобородый старик. – Извините за неучтивость, но сейчас, вы же знаете, даже стены имеют уши. Все изменилось – город так и кишит красными шпионами… Жить стало страшно. Ваш дом… – Он запнулся и грустно покачал головой. – Его реквизировали, там разместилась ЧК, хотя, конечно, они стараются скрыть это… Если только они узнают, что вы в Ялте, вас немедленно арестуют. Ах, сударыня… Куда же вам пойти?
Софья знала, куда пойти. Решив, на всякий случай, не брать извозчика, путешественницы отправились пешком по узеньким крутым улочкам на гору, где стоял дом бывшего кучера Ивановых. Еще лет пятнадцать назад кучер попросил хозяев отпустить его на покой, и они в благодарность за пятьдесят лет верной службы купили ему этот дом.
