– Не перейти ли нам на ты? – Он поднял бокал еще выше. – Ведь я много старше…
Гюнтер улыбнулся, но Линда все еще держалась напряженно. Она тоже подняла бокал, но ей было совсем не просто перейти с этим человеком на ты. Гюнтер на тридцать три года старше ее. Кроме отца и нескольких близких родственников, ни к кому из мужчин такого возраста Линда никогда не обращалась на ты.
– Что значит баловать? – спросила она, чокаясь с ним.
– Ну, – Гюнтер попытался улыбнуться загадочно, но улыбнулся скорее многозначительно, – это значит, что ты будешь получать от жизни гораздо больше радости. Тебе доставит удовольствие то, что я буду делать для тебя. Я дам тебе возможность наслаждаться жизнью.
– Я и так получаю радость от жизни. – Линда поставила бокал рядом с пустой тарелкой, которую тут же убрали со стола. – Я радуюсь жизни каждый день, – продолжала Линда. – Я молода и здорова, у меня хорошая работа, любящий друг, все идет прекрасно – чего мне еще желать?
«Что ты несешь, безмозглая девица? – подумала Линда. – Тебе приходится подрабатывать, чтобы сводить концы с концами, твой друг – идиот, ты ему безразлична. И может, именно сейчас тебе представился уникальный шанс. Ты могла бы воспользоваться своей молодостью, начать дело, приобрести собственную квартиру и ездить на спортивном «альфа-ромео». И заканчивать свой день, погружаясь в огромное джакузи…»
– Линда?
– Что?
– Ты мечтаешь?
Она очнулась от грез. Гюнтер ласково поглаживал ее руку. Линда автоматически отдернула руку и снова взяла бокал.
– Давайте выпьем за жизнь!
– Это мне нравится. – Гюнтер чокнулся с ней. – Ты когда-нибудь была в Париже?
– В Париже?
– Да, это доставляет большое удовольствие. Бродить в Париже по магазинам, смотреть летние коллекции, зимние коллекции – все, что попадется по пути. Забраться на Эйфелеву башню, пойти в Центр имени Жоржа Помпиду, в Сакре-Кёр.
Гюнтер Шмидт и шопинг? Как-то не вяжется.
– Нет, не случалось!
Он засмеялся с видом победителя. Но тут его взгляд, брошенный через огромное окно ресторана, задержался на одном из подъехавших на стоянку автомобилей. Несмотря на сгустившуюся темноту, Гюнтер узнал эту машину. Кабриолет «БМВ»! Машина его жены!
От испуга он поперхнулся и начал судорожно соображать. Почему Марион здесь? У нее есть кто-то другой? Или она шпионит за ним?
Гюнтер не мог допустить скандала.
– Пожалуйста, не нервничай. – Он перегнулся через стол к Линде. – Подъехала моя жена. Она не знает, что мы здесь вместе. Нам лучше скрыться на некоторое время в туалете!
В туалете?
Именно так или примерно так Линда и представляла себе любовные авантюры. Только что был Париж. И вот лишь через мгновение – туалет!
– Но ведь ничего такого не было, – попыталась она успокоить Гюнтера, хотя понимала, что говорит явную глупость.
Естественно, что-то такое было. Они сидят здесь, в лучшем ресторане города, пьют и едят при свечах. Что может подумать добропорядочная жена, если не это!
Марион не предполагала, что найдет мужа в ресторане «У озера». Вообще-то она собиралась поехать и разобраться с этим радаром на дороге, так как уже совсем стемнело. И тут серебристый лимузин мужа бросился ей в глаза. Гюнтер, как обычно, оставил машину на самом виду, у входа в ресторан, словно и не существовало рядом парковочных карманов.
Он еще и глупец, подумала Марион, подыскивая место на стоянке. Или не собирается ничего скрывать. Она осмотрелась. Больше ни одного знакомого ей автомобиля представителей местной бизнес-элиты Марион не увидела. С кем же здесь Гюнтер?
Марион припарковала машину, слегка поправила прическу, взяла сумочку и направилась к двери.
Катрин Христиансен поспешила ей навстречу.
– Как жаль, что вы разминулись с мужем. Он только что ушел, – тихо сказала она и разочарованно развела руками.
– Как это? – спросила Марион, обводя взглядом зал. Ресторан был почти пуст. Она насчитала пять занятых столиков и один маленький, видимо, только что покинутый. – И куда же он направился? – осведомилась Марион, пристально оглядев столик.
– Он вызвал такси и уехал десять минут назад с другими господами. – Катрин Христиансен указала на уже убранный и накрытый свежей скатертью стол.
Гюнтер может выпить столько, что в крови у него будет десять промилле алкоголя. Но он никогда не вызовет такси, подумала Марион.
– Вы уверены, что это был именно мой муж? – настойчиво допытывалась Марион.
– Позвольте предложить вам что-нибудь? – Хозяйка ресторана сделала приглашающий жест.
– А кто ужинает за этим маленьким столиком? – поинтересовалась Марион.
– Здесь ужинала молодая пара, они неожиданно захотели уединиться, понимаете?
– Нет, не понимаю. – Марион еще раз внимательно оглядела столик.
Но там не было ничего такого, что указывало бы на присутствие за этим столиком Гюнтера. Да и в самом деле, почему что-то должно быть? Марион удивили собственные подозрения.
– Извините меня, – сказала она Катрин Христиансен. – Спокойной ночи!
Через две минуты ее «БМВ» выехал со стоянки, а еще тремя минутами позже Гюнтер стоял в кухне ресторана. Катрин Христиансен достала из холодильника графин с водкой и понесла его вместе с пустой рюмкой Гюнтеру.
– Господин Шмидт, вы наш лучший клиент. Но такие ситуации не могу осилить даже я. А мне так не хочется скандалов!
– А что, у вас никогда не было проблем с парковочными местами?
Катрин Христиансен резко поставила рюмку на стол:
– У нас достаточно мест для парковки машин!
– Да, но только по числу мест в ресторане, согласно нормам федеральной земли. А у вас их несколько больше. Нет?
– Мы знаем это, господин Шмидт, и мы очень высоко ценим ту помощь, которую вы нам тогда оказали. И все же я больше не хотела бы выступать в роли обманщицы в подобных ситуациях!
Гюнтер повернулся к двери и пожал плечами.
– Мне кажется, госпожа Христиансен, пора подавать горячее.
* * *
Марион медленно ехала домой по ночному городу. Сейчас она прочитает в гараже инструкцию по использованию этой пилы и испытает ее в деле. Так необходимо поступить ради Гюнтера, ради чести их семьи. Муж не переживет такого позора.
В доме темно. Марион так и предполагала. Гюнтер Шмидт поехал на такси не домой. Госпожа Христиансен сказала неправду. Но почему? Может, он отправился на такси куда-то, где его машину не должны видеть? Что это значит? Ночной бар? Публичный дом?
При этой мысли Марион разобрал хохот. Став членом городского совета, Гюнтер как одержимый боролся со всеми притонами, возникавшими на окраинах города. Мораль настоящего бюргера превыше всего, провозглашал он. Молодежь сбивается с пути истинного из-за такой безнравственности, а почтенные отцы семейств наносят непоправимый вред своей репутации. Неужели Гюнтер не побоялся нанести вред своей незапятнанной репутации?
