Томас крепче сжал челюсти. Теперь, когда она начала говорить, ее не остановить, пока не выскажется до конца.
— Моя подруга получила то, что я жаждала иметь всю свою жизнь. Я чувствовала, что теряю мужчину своей мечты, и вдобавок теряю тебя как друга, потому что мое мнение тебя больше не интересовало.
— Я никогда от тебя не отказывался, Энджи.
— Знаю, но со временем я почувствовала себя ненужной. — Печально улыбаясь, она покачала головой. — Ты был таким очумелым от счастья, постоянно летал в город на свидания, и когда я увидела вас вместе, мне казалось, сердце мое разорвется. Я боялась, что наговорю вам гадостей, тебе и Брук.
— Помню, что-то подобное ты все же сделала.
— Ты говоришь о нашей беседе здесь? Да, тогда мне было что сказать. — Она с шумом выдохнула. — Прошло немало лет, хотя я продолжаю задавать один и тот же вопрос: зачем? Что именно подвигло меня предостеречь тебя от женитьбы? Но я ужасно хотела, чтобы ты стал моим, и не могла остановиться.
Энджи ожидала его возражений и нелестных замечаний по поводу своей прямолинейности. Но Томас спросил только:
— Так вот почему ты не пришла на нашу свадьбу?
— Я не могла, — ответила Энджи дрогнувшим от волнения голосом. — Я не могла смотреть на вас, таких счастливых и веселых, притворяться и ловить букет. Господь свидетель, когда священник спросил бы, есть ли препятствия вашему браку, я бы завизжала что есть мочи «да».
Никто из них не улыбнулся. В весеннем воздухе, перед лицом волшебного, клонившегося к горизонту солнца все постепенно вставало на свои места.
— И ты сбежала? — то ли спросил, то ли констатировал Томас.
Энджи кивнула.
— И оставалась за границей так долго, что не могла приехать на похороны Брук. Я знаю, мое признание скажется на моей репутации друга и доброго человека, но это правда.
Томас долго молчал. Несмотря на теплый воздух, девушка потерла плечи, словно защищаясь от леденящего холода его молчания. Томас подобрал несколько камешков с земли и начал перекатывать их в руке. Она не отрывала глаз от медленных движений.
— Я не могу дать тебе то, что ты просишь, Энджи. — От его низкого, взволнованного голоса по коже побежали мурашки.
— Из-за Брук?
— Да. — Некоторое время он изучал камешки в руке, затем бросил их в воду. Энджи наблюдала за расходящимися кругами на гладкой поверхности, пока они не исчезли. Затем посмотрела вверх. Глаза Томаса были похожи на зеркальную серебристо-синюю поверхность. — Ты оказалась права, Энджи.
От неожиданности она сразу не поняла, о чем он говорит.
— В том, что Брук не выживет здесь?
— Она старалась, — продолжил Томас после паузы. — Но когда я уезжал на фермы, на скотные дворы, она страдала. И ненавидела деревню.
Энджи не требовалось объяснений. Брук была городской пташкой, капризной и избалованной.
— Вы не пытались найти компромисс? — осторожно поинтересовалась она. — Работа, которую она могла бы делать здесь…
— Она прошла собеседование. Сказала мне об этом в день гибели. — Томас поднял глаза, его голос звенел от боли. — Я не могу проходить через одно и то же, Энджи. Мне нечего тебе дать.
— А я ничего не прошу.
— Просишь, Энджи. Я вижу просьбу в твоих глазах, слышу ее в твоем голосе.
— Нет. — Девушка наклонилась ближе и заставила его поднять глаза. — Я только хочу тебя.
Некоторое время он разглядывал ее лицо.
— Скажи, что не хочешь стать моей женой.
— Я не могу, — выдохнула Энджи, зная, что ее честность сейчас дорого стоит. Но она ее и погубит.
— А я не могу жениться на тебе.
— Пусть будет так. Я просто хочу остаться и жить здесь, с тобой. — Ее голос дрожал. — Я знаю о неизбежном одиночестве, знаю, как усердно ты работаешь, трудности меня не пугают. Дай мне шанс, Томас, шанс доказать, что Камерука — единственное место, где я хочу жить. Дай мне шанс любить тебя.
— Но я не могу любить тебя, Энджи. Ты заслуживаешь лучшей участи.
Томас договорился о встрече с доктором по рекомендации Алекса. Визит назначили на следующей неделе. Время напряженное, работа на фермах в самом разгаре, но он изменил свое расписание, чтобы поехать в Сидней. Энджи спорила и утверждала, что в его присутствии нет необходимости, но он настаивал.
— Это и мой ребенок тоже. И я поеду с тобой.
— Ты собираешься быть рядом, когда он впервые шевельнется? И когда начнет толкаться? Или когда родится? Его первый день…
В логике Энджи не откажешь, и он уступил. Не может же он, в самом деле, драться с ней? На следующий день Томас улетел в Брисбейн на встречу с японскими покупателями, а когда вернулся, она уже уехала, предусмотрительно оставив записку.
«Я знаю, ты не любишь сюрпризы, поэтому оставляю эту записку. Я хочу посетить доктора одна… Если мне суждено стать матерью-одиночкой, то следует привыкать к этому прямо сейчас. Я дам тебе знать, как только появятся новости. Навеки люблю, Энджи».
Томас пытался не замечать тишины в доме, одиночества за обеденным столом. Каждый раз его сердце подпрыгивало, когда он шел открывать входную дверь, ожидая увидеть ее… Но, увы, случилось неизбежное.
Она все-таки уехала.
Компьютерная почта доставила сообщение за день до назначенного визита в клинику и застала Томаса врасплох. Он смотрел на экран пять, десять, пятнадцать секунд, прежде чем почувствовал, как закружилась голова и быстро-быстро застучало сердце.
Сообщение оказалось коротким. Беременности нет. Ей очень жаль, что она не смогла помочь. И она желает ему всего наилучшего.
Никаких объяснений, ни единого намека на чувства.
Неужели Энджи действительно думает, что холодное, бездушное послание — то, что он заслужил? В графе «Отправитель» стояло официальное «Анжелина Мори, Корпорейт Конференц-центр, „Карлайл Гранд-отель“«.
Выходит, она вернулась к прежней работе.
Томас даже не побеспокоился выключить компьютер. Он выскочил из дома и направился к самолету.
К моменту его прибытия в «Карлайл Гранд-отель» было уже далеко за полдень. Он слишком устал и измучился, как бык после отменного родео. Энджи не оказалось на месте, и он обегал три уровня в поисках ее. Ему даже на ум не пришло остановиться и отправить ей sms-сообщение.
Когда он вышел из лифта — в пятый раз, — то увидел, как в конференц-зале мелькнула знакомая фигура.
Сотрудник офиса преградил ему путь, но Томас не собирался пускаться в объяснения.
— Могу я вам помочь, сэр?
— Я здесь, чтобы переговорить с Энджи, — отрезал он.
— С мисс Мори? Она вас ждет?
Томас заскрежетал зубами.
— Сомневаюсь.
Она опять носила униформу отеля, белый вверх, черный низ, и она снова выпрямила волосы, как в прошлый раз. Городской стиль был не совсем в его вкусе, и все же она чертовски красива, так красива, что даже гнев улетучивается при взгляде на нее. Энджи разговаривала с группой женщин в униформе и поэтому не заметила его появления.
