Да, странное будущее и странный брак. Но каждая встреча после томительной разлуки будет зажигать его новыми красками. Их любовь никогда не состарится, никогда не умрет. Они будут состязаться друг с другом — ведь Темпест обожает выигрывать. Будут мечтать. Будут лететь рядом, но каждый — своим путем. Вот такой получается у них союз!
— Через пятнадцать минут приземляемся, — прошептал ему на ухо Ренди. — Мои ребята здесь приберутся. Я иду в буфет. Ты чего-нибудь хочешь? Или пойдешь со мной?
— Нет, спасибо. Я посижу с ней. Ренди положил руку ему на плечо.
— Извини, что я не смог ее успокоить.
— Я на это не очень-то и рассчитывал.
Ренди огорченно пожал плечами и, повернувшись, молча пошел прочь.
Машина «Скорой помощи» ждала на аэродроме. Темпест вынесли из самолета на носилках, погрузили в машину и повезли в больницу. Страйкер все время был рядом. Единственная проблема возникла, когда доктор Ортиз попросил его покинуть изолятор.
— Я не могу уйти, — ответил Страйкер, глядя стройному темноволосому доктору прямо в глаза. — Темпест боится оставаться одна, она запаникует, и у вас наверняка возникнут проблемы.
— Но это невозможно!
По другую сторону кровати возникла медсестра: она взяла Темпест за руку, чтобы сделать анализ крови. Темпест испуганно взглянула на нее, резким движением вырвала руку и обернулась к Страйкеру. Тот успокаивающе погладил ее по щеке:
— Все в порядке. Надо взять кровь на анализ.
Темпест растерянно заморгала, ослепленная ярким светом и белизной больничных стен.
— Не надо… анализа. Мы уже женаты…
Страйкер наклонился над ней.
— Конечно, мы женаты. — Он поцеловал руку Темпест и поправил одеяло. — Милая, я никуда не ухожу. Просто выйду на несколько минут, пока доктор тебя осмотрит.
Но Темпест вцепилась в его руку, словно утопающая. Сейчас она понимала только одно: Страйкер уходит. Оставляет ее здесь, среди чужих людей.
— Нет! Ты же обещал!
Доктор Ортиз придвинулся ближе.
— Не беспокойтесь, миссис Макгайр. Мы все сделаем очень быстро.
Доктор Ортиз не предполагал, что его смуглое латиноамериканское лицо пробудит в Темпест страшные воспоминания.
— Нет! Уходите! Я вас не знаю!
Она хотела вскочить, но медсестра удержала ее и попыталась уложить обратно. Темпест забилась у нее в руках: глаза ее, замутненные бредом, были с мольбой обращены к Страйкеру.
— Черт побери! — выругался Страйкер. — Оставьте ее в покое! — Он отстранил медсестру и крепко обнял Темпест. — Ну, милая, успокойся. Все хорошо. Я здесь. Все в порядке. Что ты так разволновалась? Эти люди помогут тебе побыстрее поправиться.
Он прижал ее к себе, и она вцепилась ему в рубашку так, словно спасалась от смерти.
— Пожалуйста… пусть они уйдут! Пусть все уйдут! Только ты останься! Я не хочу, чтобы они до меня дотрагивались.
Доктор вздохнул и сделал медсестре знак отойти в сторону:
— Сделаем так. Сядьте рядом и держите ее за руку, а мы сделаем все, что нужно. Сперва анализ крови.
Страйкер взял Темпест за руку и крепко сжал ее ладонь в своей:
— Не двигайся, солнышко. Не шевелись. Мне-то ты доверяешь?
— Да, — покорно кивнула Темпест.
Кровь взяли быстро и без проблем. Затем доктор Ортиз послушал Темпест сердце и легкие, посмотрел горло, заглянул в зрачки. Все эти манипуляции Темпест вытерпела с неожиданной покорностью.
— Что ж, кажется, я знаю эту разновидность лихорадки, — заметил доктор, окончив осмотр. — Могу вас успокоить: вашей жене еще повезло. От этой болезни умирают лишь младенцы и старики — да еще люди крайне ослабленные. А миссис Макгайр молода, здорова и по характеру, судя по всему, боец. — Он улыбнулся Страйкеру: — И, кажется, ей есть ради чего жить.
— Почему же ей не помогли антибиотики?
— Они рассчитаны на другие разновидности болезни. Мы сделаем все, что можем, но должен вас предупредить: еще как минимум два-три дня она пробудет в таком возбужденном состоянии. Как видно, все окружающие кажутся ей врагами — кроме вас, мистер Макгайр. А ведь вы и сами утомлены…
— Ничего, выдержу. Главное, что опасности нет, и Темпест скоро поправится.
Доктор склонил голову:
— Хорошо. Я распоряжусь, чтобы в изолятор принесли вторую кровать.
— Привет, Страйкер! Выглядишь ты не лучшим образом, — заметил Артур Уитни-Кинг, присаживаясь на стул возле кровати дочери. — Не хочешь, чтобы кто-нибудь из нас сменил тебя? Тебе надо как следует отдохнуть.
Страйкер потер затекшую спину. Темпест лежала в забытьи, измученная горячкой. В бреду она вновь переживала нападение на лагерь — и на этот раз в отличие от реальности дала волю своим чувствам. Она рыдала, отчаянно кричала, порывалась вскочить и куда-то бежать, и только Страйкер удерживал ее на месте.
— Не выйдет, — устало ответил он наконец. — Стоит мне отойти хотя бы на минуту, как она просыпается в тревоге. А доктор говорит, что ей необходимо как можно больше спать.
Артур нахмурился. Только сейчас он, кажется, осознал, что между его взбалмошной дочерью и начальником службы безопасности возникла какая-то странная связь.
— Похоже, я слишком часто посылал тебя ей на выручку, — проговорил он задумчиво. — Никак не ожидал, что она так привяжется к тебе! Мне всегда казалось, что ей никто не нужен… Никто ни при каких обстоятельствах!
Он пристально взглянул в лицо дочери, словно ожидая от нее подтверждения своих слов. Странно, но у Уитни-Кинга возникло ощущение, что перед ним лежит совершенно незнакомое ему существо. Чужая девушка лежала перед ним, и мысли, и чувства ее оставались для него книгой за семью печатями. Как это могло случиться, ведь она — его плоть и кровь…
— Не знаю, как благодарить тебя за спасение Тем-пест, — продолжал он, помолчав. — Особенно — за хитрость, которую ты применил, чтобы вывезти ее из страны. Мой адвокат заверил меня, что проблем не будет: мы аннулируем брак, как только Темпест придет в себя и сможет подписать бумаги.
Сквозь дымку забытья до Темпест доносились голоса. Голоса людей, которых она любит. Один звучал твердо и уверенно, другой — просительно и растерянно.
— Этого не будет, — проговорил Страйкер.
Артур поднял глаза.
— То есть?
— Расторжения брака не будет.
— Ты хочешь сказать… вы с Темпест близки?
— Я ничего не хочу сказать. Это наше с Темпест личное дело. Но я хотел на ней жениться еще задолго до того, как этот полковник начал играть мускулами. Это она не хотела выходить за меня замуж. Вы же знаете свою дочь, на нее никто не может накинуть узду.
— Зачем?
