– Эй, ты что, спятил? Что ты нашел в этом смешного? – недовольно спросил тюремщик.
Радж сделал вид, что очень испугался и даже шутливо отдал честь, как заправский солдат на плацу.
– Что это, по-вашему?
– Хлеб, – буркнул тюремщик.
– Неужели хлеб? – передразнил Радж.
– Да.
– Быть этого не может.
– Почему? – заинтересованно спросил тюремщик.
Он уже привык к этому балагуру, завсегдатаю тюремных нар. Он всегда смешил публику, с ним было веселее в мрачных стенах тюрьмы. Его шутки даже на суровом лице тюремщика, больше похожем на плохо отесанный камень, вызывали некоторое подобие улыбки. Вот и сейчас шутник явно решил повеселиться, вспоминая недавнее прошлое.
– Вы знаете, что бывает, когда в доме нет хлеба? – спросил Радж. – Представьте себе, из-за такого маленького куска хлеба и начались все мои неприятности.
– Почему?
– Потому что в первый раз меня посадили в тюрьму двенадцать лет назад из-за такого вот кусочка хлеба…
– Дай сюда, – сказал подошедший сержант, – на воле позавтракаешь.
Радж сделал вид, что ужасно испугался грозного сержанта, и смиренно спросил:
– Что? Меня отпускают?
– Сегодня кончился твой срок.
– Неужели… – Радж опять отдал честь.
– Ничего. Скоро опять сюда явишься. Ты у нас частый гость, через месяц вернешься.
– Срок кончился. Тогда прощайте. Теперь меня не скоро увидите. Я что-то задержался в вашей гостинице.
– Брось воровать, тогда будешь жить в другой гостинице, – миролюбиво ответил тюремщик.
Радж стал быстро пятиться, на ходу прощально помахивая рукой.
– Брошу, сержант!
– Поступи на работу.
– Обязательно, сержант!
– Э, да тебе трудно верить.
– Бог тому свидетель, сержант!
Радж весело распрощался со своими тюремными друзьями. Все они с сожалением расставались с товарищем, он скрашивал мрачную тюремную жизнь.
– Эй, Радж! – крикнул Вишну. – Ты надолго нас покидаешь или решил взять отпуск?
Старый приятель Вишну опять сидел в тюрьме. Чем бы он ни занимался на свободе, через некоторое время вновь оказывался, к своему удивлению, за решеткой.
Вишну много раз пытался начать новую жизнь, устраивался на работу. Каким-то образом его хозяевам становилось известно, что он – вор, просидевший всю жизнь в тюрьме, и Вишну тут же выгоняли на улицу. На улице были старые дружки, бахвалившиеся легкими деньгами, которые они добывали в карманах рассеянных горожан.
– Пойдем с нами! – звали они приятеля. – Все равно ты вор, и тебе не сойти с этой дороги.
Вишну отнекивался, перебивался случайными заработками, но потом, когда голод становился невыносимым, снова начинал воровать. Поскольку Вишну был неудачливым вором, вскоре он оказывался на скамье подсудимых.
– Перед нами закоренелый преступник, – вещал очередной судья, – сколько раз предоставляло ему общество возможность исправиться, но он, в силу порочности своей личности, снова оказывается перед нами в качестве обвиняемого, и мы должны вынести ему суровый приговор!
Вишну привычно сидел на скамейке, равнодушно слушая судью. Все эти речи давно наводили на него лишь сонную одурь. Без всякого волнения он выслушивал решение суда и безропотно отправлялся в тюрьму на очередную отсидку.
Так, или примерно так, происходило и с Раджем. Сегодня для него был счастливый день – он выходил на свободу, но Радж прекрасно понимал, что вскоре он опять может оказаться за тюремной решеткой, потому что стал вором.
– Ну, Радж, – спросил Вишну, – чем ты теперь будешь заниматься на воле?
Радж весело рассмеялся, похлопывая приятеля по плечу:
– Пойду, устроюсь на работу, мне тут обещали должность главного прокурора.
Радж состроил суровую физиономию, похожую, на его взгляд, на лицо судьи, и строгим голосом прошепелявил:
– Приходите скорее, господин Радж, мы вас так ждем, господин Радж, все подсудимые плачут – где же наш новый прокурор?
Приятели дружно засмеялись. Вишну с восторгом смотрел на веселого друга, который спас ему когда-то жизнь. Если бы не Радж, он умер бы от голода и побоев. Радж наказал обидчиков, и тогда Вишну узнал, что на свете есть добрые люди.
Худой, высохший, словно щепка, Вишну заговорщицки оглянулся, сунул руку в карман и достал несколько купюр:
– Возьми, Радж! На первое время хватит, а то тебе придется воровать, и ты снова здесь окажешься.
Радж посерьезнел, взял бумажки и неуловимым жестом положил их обратно в карман Вишну.
– Тебе они тут больше пригодятся. Мне надо много денег, я ведь не один, дома меня ждет мама!
Друзья расстались. Радж торопливо вышел из ворот тюрьмы, сделав прощальный жест, и весело пошагал по пыльной дороге, вьющейся среди каменистой равнины.
По центральной улице Бомбея шел странный человек, одетый в широкие не по размеру брюки, узкий помятый пиджачок и шляпу, давно потерявшую вид, так что она хорошо смотрелась бы, пожалуй, на огородном пугале. Но больше всего поражали его ботинки – потрескавшиеся, с отстающими, дырявыми подошвами, никогда не знавшие сапожной щетки. Радж считал, что он достаточно почистил обуви в детстве, когда сидел со своим ящиком чистильщика на перекрестках бомбейских улиц. Кроме того, если кто-то из прохожих внимательно смотрел на этого бродягу, то с удивлением замечал полное отсутствие носков.
Радж шел смешной семенящей походкой, оглядываясь на витрины магазинов и напевая веселую песню:
Бродяга я! Всегда влечет меня вперед звезда моя!
Бродяга я!
Дорога – дом обширный мой,
А домочадцы – пыль и зной,
Но я мирюсь с такой судьбой.
Бродяга я! Кто я такой, я вам открою, не тая, —
Бродяга я!
Мне не поправить жизнь мою,
Но с легким сердцем я пою.
Душа весела и грудь широка
Напрасно в нее стучится тоска.
В какой земле, в каком краю
Искать любовь мою?
Бродяга я! Всегда влечет меня вперед звезда моя!
Бродяга я!
Радж уже не был похож на прежнего благовоспитанного мальчика, единственное, что напоминало о нем, – детская обаятельная улыбка, с которой он взирал на этот беспощадный мир. Он и шел как ребенок, поминутно натыкаясь на людей, но это была рассчитанная походка.
Один из прохожих, в белоснежной чалме, в синем пиджаке, из-под которого горел огнем расписной галстук, шел по улице, помахивая зонтиком с бамбуковой ручкой. Через его жилет свисала массивная золотая цепочка карманных часов.
Радж натолкнулся на щеголя, вежливо извинился, топорща в улыбке узкую полоску усов. Прохожий недовольно взвизгнул, подняв в возмущении плечи, и шарахнулся в сторону, всем своим видом показывая, как он удивлен, что такие грязные оборванцы разгуливают по центральным улицам, задевая благородную публику. Радж проводил раздосадованного незнакомца невинным взглядом, полным смирения, и пошел дальше. Через мгновение он разжал пальцы и с одобрением посмотрел на оказавшиеся в них часы на цепочке, оценив по достоинству их марку и размеры. Хорошие часики заводят себе эти щеголи, не жадничают. Радж приветствовал такое расточительство всем сердцем.
